И тогда мы скоро полетим на Марс, если только нам это будет нужно (СИ)

Как только я оказался в первом своём дурдоме, на "Арсеналке", меня принялись столь интенсивно закалывать, что у меня пропала охота курить. Но от нечего делать я выкуривал 10 сигарет, выдаваемых на сутки, лишь бы убить время в скучной маленькой камере на 3 койки. Я выпускал дым изо рта и смотрел на него от нечего делать. В этой камере я провёл 3 недели. А потом перевели на обычное большое отделение, на котором сначала посадили в изолятор тоже где-то на 3 недели, тоже скучнейшее помещение, и где мне продолжало не хотеться курить от длительного действия уколов, которые мне делали ещё на первом отделении, мучая меня ими так, что не только боль, но и невозможность совершить свободное движение рукой, чтобы накрыться одеялом мешали мне существовать. Да, в этот период я не жил, а существовал, ибо жизнью это было нельзя назвать: я был овощем. На этом большом отделении выдавали по пачке сигарет на день. И наливали дважды в день по кружке кипятка с одним пакетиком чая. А мой лечащий врач меня не хотел слушать и говорил мне, что это: моя болезнь - моё непонимание своей вины, то есть я псих-дурак до тех пор, пока не осознаю случившегося со мной. Сам этот врач был по телосложению шкаф, а потому увлекался боксом. И мышление у него было тупое, примитивное, чисто боксёрское. Но в августе 2007 года его посетило сознание, что мне будет лучше на другом отделении, маленьком, где нет тесноты в палатах, и все вынуждены работать: либо в так называемых лечебных мастерских шить на швейных машинках мешочки для денег по заказу банка за сущие копейки, либо работать на отделении, то есть что-нибудь мыть, полы или посуду. А, надо сказать, что я один раз по уговорам этого врача ходил на швейку и на его отделении. Но мне не повезло со швейной машинкой (все хорошие были заняты), у меня абсолютно ничего не вышло с мешочками, и я вообще сделал вывод, что трудиться как раб я не намерен, ибо я не раб! И он меня переводит на рабочее отделение. Чтоб работал. Но перейдя на другое, рабочее, отделение (под номером 11), я на швейку не захотел идти, а вакансий на мытьё помещений или посуды на 11-ом отделении не было. И меня спустя 3 недели перевели обратно на первое отделение. А по бытовым условиям оказалось, что эти два отделения - день и ночь: на первом и палаты небольшие, и туалет не в палатах, и прогулочный дворик просто замечательный, и персонал относится к пациентам так, что лишь бы психи и дураки работали, то есть более чутко. В общем, оказавшись снова на первом отделении, я стал очень сожалеть, что не смог удержаться на 11-ом. И как вообще я мог работать, если даже круговые движения электробритвой по щеке я не мог сделать! Меня брили. И наказывали за грехи соседей по палате (расшифровывать это утверждение, чтобы не увеличивать объём Книги, не буду; в фильме по моей Книге, может быть, это будет показано).

В январе 2008 года меня снова переводят на 11-ое отделение. Я уже почти отошёл от уколов, и мне повезло: через месяц моего пребывания на 11-ом отделении открылась вакансия на мытьё полов в 41-метровом коридоре отделения, который я буду мыть 2-3 раза в день до 2011 года, до своего перевода в Дружносельскую психиатрическую больницу. И Книгу я смогу здесь писать! Я начну её писать только 20 апреля 2009 года - раньше начать не мог.

С курением на 11-ом отделении было нормально до конца 2009 года. Давали по пачке на день. А с чаем вообще началась лафа! Очень быстро по моём переводе туда стали давать по 5, а затем по 7 пакетиков чая (моего же чая, который мы выписывали в магазине, как и сигареты с другими продуктами).

Когда мы, пациенты гуляли во дворе, то к нашему отделению присоединялось соседнее, 12-ое. И на прогулке я на вопрос, как дела, ответил кому-то из психов и дураков того отделения, что я пишу Книгу. Они меня попросили почитать им вслух. Я почитал. Во время чтения лица психов изображали внимание и сочувствие мне. А после чтения один из психов попросил меня выручить его сигареткой. Ну, как не выручить своего слушателя?! Я дал. Сигарету. На следующий день я снова им читал по своей тетрадке. Теперь другой псих с 12-го отделения стрельнул у меня курить. Я дал. И с тех пор психи 12-го отделения стали такими приветливыми со мной. Завидев меня в начале прогулки, они с улыбками здоровались со мной. И я понял, чтό на самом деле им от меня нужно: мои сигареты. Они готовы какое-то время меня послушать, лишь бы стрельнуть у меня сигарету после чтения. Ведь на их 12-ом отделении выдавали уже давно по полпачки сигарет на сутки в связи с начавшейся кампанией по борьбе с курением. А у нас продолжали ещё выдавать по целой. И я прекратил давать слушателям-стрелкам. И их интерес к моей Книге сразу пропал! Они, проходя мимо меня, теперь становились угрюмыми, с их лиц пропадали улыбки, и они не здоровались больше со мной.