И тогда никого не осталось

«В расцвете жизни нас подстерегает смерть…»

А сейчас она смеялась. Нет, сестра, не кладите снова носовой платок. Я должен видеть. Я должен дать наркоз. Где эфир? Я должен был захватать с собой эфир. Что вы сделали с эфиром, сестра? Chateau Neuf du Pape[23]) Да, тоже пойдет. Уберите носовой платок, сестра.

Конечно. Я все время это знал! Это Энтони Марстон! Его лицо пурпурное и перекошенное. Но он не мертв — он смеется. Говорю вам, он смеется! Он раскачивает операционный стол.

Осторожней, осторожней. Сестра, держите его… держите стол…

Неожиданно вздрогнув, доктор Армстронг проснулся. Было утро. Солнечный свет потоком вливался в комнату.

И кто-то склонился над ним — тряс его. Это был Роджерс. Роджерс с бледным лицом, бормочущий:

— Доктор… доктор!

Доктор Армстронг проснулся окончательно.

Он сел на кровати и резко спросил:

— Что случилось?

— Моя жена, доктор. Я не могу ее разбудить. Боже мой! Я не могу ее разбудить. И… и она выглядит как-то не так.

Доктор Армстронг действовал быстро и четко. Он накинул халат и последовал за Роджерсом.

Он склонился над кроватью, на которой женщина мирно лежала на боку. Он поднял холодную руку, веко. Прошло всего несколько минут перед тем, как он выпрямился и отвернулся от кровати.

Роджерс прошептал:

— Она… она… она..?

Он облизал пересохшие губы.

Армстронг кивнул.

— Да, ее не стало.

Он задумчиво посмотрел на стоящего перед ним человека. Потом они подошли к столику возле кровати, к умывальнику и вернулись к спящей вечным сном женщине.

Роджерс спросил:

— Это… было… сердце у нее сдало, доктор?

Доктор Армстронг помедлил минуту-другую перед тем, как ответить, и потом сказал:

— Здоровье у нее было нормальное?

Роджерс ответил:

— Ревматизм маленько мучил.

— В последнее время она к врачу обращалась?

— К врачу? — Роджерс уставился на нее. — Сто лет к докторам не ходили — ни она, ни я.

— У вас нет никаких причин полагать, что у нее было больное сердце?

— Нет, доктор. Ничего подобного мне не известно.

Армстронг спросил:

— Она хорошо спала?

Теперь Роджерс постарался отвести глаза. Он сцепил руки и сплетал и расплетал пальцы. Он пробормотал:

— Она плоховато спала… да.

Доктор резко произнес:

— Она принимала что-нибудь для сна?

Роджерс удивленно уставился на него.

— Принимала? Для сна? Не знаю. Уверен, что нет.

Армстронг подошел к умывальнику.

Там стояло несколько пузырьков. Лосьон для волос, лавандовая вода, каскара[24], огуречный глицерин для рук, вода для полоскания рта, зубная паста и кое-какая продукция фирмы «Эллимэнз»[25]. Роджерс помог вытащить ящики туалетного столика. От него они перешли к комоду. Но нигде не было никаких признаков снотворного.

Роджерс сказал:

— Вчера вечером она ничего не принимала, сэр, кроме того, что ей дали вы…

II

Когда в 9 часов прогудел гонг, созывая всех к завтраку, оказалось, что гости уже встали и только ждали сигнала.

Генерал Макартур и судья расхаживали по террасе, обмениваясь бессвязными замечаниями насчет политического положения.

Вера Клэйторн и Филип Ломбард взобрались на вершину острова, которая была позади дома. Там они обнаружили Уильяма Генри Блора, который пристально смотрел на материк.

Он сказал:

— Пока что никаких признаков катера. Я его ждал.

Вера, улыбнувшись, заметила:

— Девон — сонное графство. Тут обычно поздно принимаются за дело.

Филип Ломбард смотрел в другую сторону — на море.

Он резко спросил:

— Что вы думаете насчет погоды?

Взглянув на небо, Блор заметил:

— По-моему, все в полном порядке.

Ломбард вытянул губы трубочкой и присвистнул.

Он сказал:

— Еще до того, как закончится день, поднимется настоящая буря.

Блор произнес:

— Шквал… а?

Снизу до них донесся гул гонга.

Филип Ломбард сказал:

— Завтрак? Что ж, я бы не стал отказываться.

Когда они спускались по крутому склону, Блор задумчиво обратился к Ломбарду:

— Знаете, понять не могу, почему этот парень решил покончить с собой? Я всю ночь заснуть не мог.

Вера шла чуть впереди. Ломбард немного поотстал и спросил:

— Есть у вас какая-нибудь альтернативная теория?

— Я бы хотел раздобыть побольше доказательств. Ну, во-первых, мотив, Думается, он был человеком состоятельным.

Из окна гостиной им навстречу вышла Эмили Брент.

Она резко спросила:

— Лодка идет?

— Пока еще нет, — ответила Вера.

Они вошли в дом. Их ожидало большое блюдо с яичницей и беконом ка буфете, чай и кофе.

Роджерс распахнул для них дверь и потом закрыл ее снаружи.

Эмили Брент заметила:

— Сегодня утром он выглядит так, словно болен.

Доктор Армстронг, стоявший у окна, прочистил горло и сказал:

— Вы должны извинить его за все… недостатки. Роджерс постарался, как мог, в одиночку приготовить завтрак. Миссис Роджерс… э… не смогла выполнять свои обязанности.

Эмили Брент резко поинтересовалась:

— Что с ней случилось?

Доктор Армстронг заметил:

— Давайте завтракать. Яичница скоро остынет. Потом я бы хотел обсудить со всеми вами несколько вопросов.

Его намек поняли. Тарелки наполнились, чай и кофе были разлиты. Завтрак начался.