И тогда оно упало мне в руки

Как настоящий друг и любмейстер, Дейв провел со мной просветительскую беседу. Если я хочу заполучить Масимо, сказал он, я должна быть сладкой и горькой одновременно, не подпуская его близко. Я ему понравилась, несмотря даже на то, что танцевала под песню Рольфа Харриса. Но Масимо парень видный, к тому же наполовину итальянец, и, следовательно, падок на девичью лесть. Именно этим и воспользовалась Линдси. Масимо еще не осмотрелся и не знает что да как, сказал Дейв. И про Линдси он тоже ничего не знает — что она девушка-макрель, макрель в стрингах.

00.10

А по мне, так с первого взгляда ясно, кто такая Линдси. Одни ноги чего стоят.

И если Масимо нравятся девушки с узловатыми коленками, то я вас умоляю. Хотя... Ведь БЛ тоже с ней встречался...

Но Дейв объяснил мне, что парни западают на самое неожиданное в девушках, т.е. парни прокалываются на своем, а девушки на своем. А что до узловатых коленок... Парней можно понять — у них ведь «полные штаны змей»... Ну Дейв и отмочил.

1.00

И еще Дейв сказал, что с парнями нельзя разговаривать полунамеками — они этого не понимают.

1.10

В книжке «Как влюблять в себя всех подряд» действительно нахожу такие слова:

1. Парни любят лесть. С этим вы никогда не переборщите. И даже если на самом деле вы подтруниваете над ними, они не поймут вашей иронии.

2. С парнями нельзя разговаривать полунамеками — они этого не понимают. Нужно говорить конкретно, чего вы хотите.

Сколько же у них заморочек.

2.00

И еще вопрос: с какой стати мой наставник по вопросам любви сам пристает ко мне с поцелуями?

2.05

Или, если точнее, с какой стати я с ним целуюсь?

Надеюсь, с точки зрения общечеловеческого синдрома обожания это нормально.

Понедельник, 25 апреля

На уроке немецкого

Испробовала лесть на самом паршивом представителе мужской части населения, т.е. на герре Камьере. Он нацепил носки в клеточку — они ярким пятном торчат из-под его коротковатых брюк. Сегодня герр Камьер ударился в воспоминания о своем разнемецком детстве в Баварских Альпах: как он ходил в походы, где они распевали народные песни и отплясывали народные танцы. И еще они жарили на костре сардельки. Герр Камьер, наверное, съел на своем веку тонны сарделек — уж больно часто он вставляет их в грамматические упражнения на доске.

После урока, пока герр Камьер запихивал книжки в портфель, я тихо подошла к нему сзади. От неожиданности он аж подпрыгнул и уронил книжки на пол. Пока он их подбирал, я и говорю:

— Герр Камьер, урок был очшень, очшень интеррестен, и на вас сегодня очень красифф носки.

А он и отвечает:

— А, благодарю, Джорджия. Дер носки есть подарок от моей мамы, и я ими очень дорожить. У меня есть галстук в тон носки.

— О, как это интерестен.

— Карашо, я в следующий раз надеть, чтоб ты увидеть, — сказал герр Камьер и нервно поправил очки на переносице.

— Я буду очшень ратт.

Герр Камьер во весь рот разулыбался — от такого внимания к своей персоне у него даже начался нервный тик. О, трудная эта штука — лесть. И это учитывая, что я выбрала самый легкий объект.

Перемена, сходка на тостере для трусов

Рассказала Рози с Джулз про советы любмейстера.

Рози и говорит:

— Дейву вполне можно доверять в этих вопросах, но только герра Камьера трудно назвать парнем, он просто учитель немецкого. Бьюсь об заклад, что с Элвисом у тебя этот номер не пройдет.

Большая перемена

Самое трудное задание — опутать лестью Элвиса Эттвуда, чемпиона по ворчанию.

Рози с Джулз уверены, что у меня ничего не получится. Они решили поподглядывать и поподслушивать — спрятались за туалетом на улице.

Элвис копается в саду, а на самом деле он извращенец и подглядывает за девчонками: на улице тепло, и они вышли на физру в шортиках. Мне иногда кажется, что если он отрастит волосы и нацепит юбку, то будет вылитая мисс Стэмп.

Я подхожу к Элвису с такими словами:

— Здравствуйте, мистер Эттвуд. Говорят, что вы от нас уходите, какая жалость.

Слышу, как Рози сдавленно смеется за туалетом.

Мистер Эттвуд одаривает меня кривой ухмылкой, припасенной специально для меня. Я же контратакую обворожительной улыбкой, у меня даже ноздри трепещут от восторга — так я его обожаю.

— Что тебе надо? — рычит Элвис. — Я был в кабинете химии и видел, что ты нарисовала на доске.

— Ваш портрет? Как это прелестно! — говорю.

— Прелестно! Да это же мерзость!

— Ах, ах, и кто же посмел нарисовать вас в чем мать родила, с огромной трубкой во рту?

— Да, кто посмел?

— Не знаю. Первый раз слышу.

Элвис грозно шевелит бровями:

— Ужасное, ужасное поведение! А еще девочки. В наше время за такие дела уши надирали.

— Знаете, я совершенно с вами согласна, мистер Эттвуд. Дисциплина у нас в школе — отвратная. Я так просила мисс Хитон надрать мне уши, когда меня оставили после уроков, но она меня и слушать не захотела. А вы знаете, что в школе для мальчиков до сих пор практикуют розги?

Элвис расправил плечи и вытянулся в полный рост (это метр с кепкой-то):

— Вот-вот, я бы и в вашей школе ввел розги. Потому что никакие нотации вам не помогают.