И только лошади летают вдохновенно

После лицезрения нескольких тренировок и посещения соревнований даже мои родственники и знакомые, которые раньше говорили, что я «дурью маюсь», вынужденно признали, что да, спокойно смотреть на это сложно. Особенно, когда они видели, как меняется Рыжуль. Попавший к нам именно из той самой спортивной среды.

***

Из всех спортсменов, детей из учебки, тренеров, в общем, всех, хоть мало-мальски причастных к лошадям, единственным человеком, который мог зайти к коню не только для того, чтобы его поседлать-поездить-расседлать, а, например, чтобы просто пообщаться или угостить сахаром, единственным человеком, который пытался пробовать что-то иное, была Люба. Только на ее тренировки можно было смотреть без содрогания. За что ей же и доставалось частенько. За «излишнюю мягкость и попустительство». И хотя форсирования и «ломки» было много и у нее – потому что система «совсем по-другому» не позволяет – но было все же и человеческое.

Люба была единственным человеком, пришедшим в конюшню после того, как лошадям сделали прививку от гриппа, когда нельзя было ездить верхом. И я, не выдержав, спросила, что она здесь делает. Не в тот день, а в глобальном смысле. Потому что разница в отношении к лошадям по сравнению с остальными – просто пропасть. А она призналась, что это – единственная возможность общаться с лошадьми, если живешь не в Минске, а в Зазерье. И что бросить их она не может…

***

Я ездила на ту конюшню каждый день. До или после работы (а иногда – вместо). Чтобы Рыжуль мог гулять. И частенько ехала домой с директором спортшколы. По дороге разговаривали. Естественно, о лошадях. Пару раз мне предлагали место в коневозе – чтобы Рыжуль мог поучаствовать в съемках (тогда как раз шла работа над фильмом «1612»), я вежливо отказывалась. А однажды, после того, как директор увидел, насколько аккуратно и бережно Рыжулин общается с детьми, он спросил, не хочу ли я дать его «под детей». В учебку.

– Мы закрепим за ним одного или двух детей – он же все равно у тебя не работает…

Только понимание, что это предложение было сделано из добрых побуждений, помешало мне отреагировать так, как хотелось.

– А что со школьными лошадьми? Неужели их не достаточно?

– У нас все старые или больные.

– Старые? – удивилась я. – Какие же это старые – 10 лет, а то и 8?

И услышала, что почти каждая из них хромает, или кашляет, или страдает еще каким-нибудь недугом. А вообще – моей лошади занятия спортом пошли бы только на пользу.

– Нет, спасибо, – попыталась я закрыть тему.

– Но почему? У нас многие так делают. А он спокойный, воспитанный, обученный, детей любит…

И я объяснила, в каком состоянии попала ко мне лошадь после того самого спорта, сколько сил пришлось приложить и какой путь проделать нам обоим, чтобы можно было видеть то, что директор видел в тот день. И что я никогда не позволю Рыжулину вновь пройти через это. Что он никогда-никогда больше не будет делать что-то из-под палки. Хватит, нахлебался этого счастья по самое «не могу».

И услышала, что да, спорт – это принуждение. И лошадь должна БОЯТЬСЯ проявлять неповиновение – как же по-другому? Об этом еще Петушкова писала в своей знаменитой книге…

А на слова о том, что еще как можно по-другому, и многие это с успехом доказали, услышала, что да, наверное, можно, но ведь «это надо РАБОТАТЬ так уметь. И ВРЕМЯ. А у нас его нет».

Не нашлась, что ответить. Пожала плечами и сказала, что да, и работать надо уметь, и время. А как же по-другому то?

***

Я безмерно уважаю Невзорова за то, что он первым показал ту теневую сторону развлечений с лошадьми. И то, что действительно можно по-другому. Всколыхнул это болото, и неслабо так всколыхнул – до сих пор волна идет.

Потом была переписка с его супругой Лидией и тот самый закрытый форум. Опять-таки – нигде больше до того времени я не встречала такого количества полезной и ценной информации по лошадям, сконцентрированной в одном месте. По кормлению, содержанию, ветеринарии… И такого количества грамотных в этом вопросе людей. И именно благодаря им мне, по сути, махровому «чайнику», удалось добиться у Рыжульки ремиссии. Пусть мы добились этого только на тот небольшой по меркам нормальной лошадиной жизни срок. Но я точно знаю, что было время, когда ему было хорошо.

На том форуме были вещи, с которыми я никогда не смогу согласиться. Например, изолировать свою лошадь от других, не предоставив ей ничего взамен, или запереть ее в крошечной левадке, радуя только манежными занятиями, и многое другое. Но когда говорят, что все шоколадно в конном спорте, становится уже даже не смешно.

Лошади не умеют говорить. Но мой, бывший спортивный (троеборный, а после травмы – учебный) конь, тем не менее, очень многое в свое время рассказал. О том, как их «любят» в спорте. Чтобы это понять, совсем необязательно понимать «по-лошадиному». Просто нужно хоть немножко уметь и хотеть слушать. И слышать.

После того, как главным моим развлечением на досуге было выгребать ассортимент всех окрестных аптек, где меня уже узнавали и не спрашивали, почему нужен пакет антибиотиков или упаковка шприцов-двадцаток.