И только сердце знает

Несмотря на всю любезность, все же это был приказ, однако это вполне устраивало Ранульфа, ибо сам он намеревался просить ее о том же, хотя, возможно, и не в таких любезных выражениях. Тем не менее ему совсем не нравилось то, что эта женщина пытается им командовать. Тем временем Рейна, которая решила не дожидаться его ответа, ибо была уверена, что он не откажет, отошла от компании молодых людей, при этом ее ручка не просто покоилась на его руке, но недвусмысленно сжимала ее, как будто давая понять, что он должен следовать за ней. Можно было подумать, что она потащит его за собой, даже если он откажется идти. Однако Ранульф не стал сопротивляться, поскольку ему самому страстно хотелось поговорить с ней наедине.

Рейна подвела его к узкому окну в другой части зала, рядом с которым в стене находилось небольшое углубление. Ранульф увидел две расположенные друг против друга скамейки, ярко освещенные полуденным светом. Она поднялась первой и села таким образом, чтобы собравшиеся в зале гости не смогли видеть ее. Ранульфу же не оставалось ничего другого, как сесть на скамейку, которая была расположена таким образом, что сидящий на ней оставался в поле видимости собравшихся. Однако он из-за этого не особенно расстроился, ибо был уверен, что подобный пустяк не сможет помешать ему выплеснуть всю накопившуюся в нем ярость. Но Рейна снова не дала ему возможности начать разговор, взяв всю инициативу на себя:

— Благодарю вас, милорд, за то, что позволили мне принести вам извинения в частной беседе. Мне неловко говорить об этом неприятном происшествии, которое случилось из-за моего недостаточного внимания к вам, поэтому обещаю, что буду краткой. Отправив к вам своего личного слугу, я ни в коем случае не намеревалась оскорбить вас. Я не совсем поняла тогда причину столь отчаянных его просьб позволить ему ухаживать за вами во время купания. Обычно Теодорик довольно сообразителен и деликатен, никогда еще не оскорбил он гостя своим поведением. В этом же случае, как он сам мне признался, он виноват перед вами. Поэтому я прошу у вас прощения за себя и за Тео. Несомненно, его поведению не может быть оправдания. Не понимаю, как он мог подумать, что вы… Он как будто обезумел… О Господи, это еще более неловко произнести, чем я ожидала!

Рейна чувствовала себя просто ужасно: ее щеки пылали, а этот человек, как видно, решил дать ей высказаться до конца. Во время своей длительной тирады она и глаз не смела поднять на рыцаря, ибо чувствовала, что он пристально наблюдает за ней, ожидая, что еще она скажет. Но что еще можно было сказать?! Вздохнув, Рейна все же продолжила:

— Всякий, кто взглянет на вас, сэр Ранульф, сразу же поймет, что вы… что вы… вы должны понять Тео, он немного необычный, его привлекают только… — Она не могла больше продолжать таким образом и коротко произнесла; — Поистине, я приношу вам свои искренние сожаления о случившемся.

— Да, и у вас есть на это право.

Рейна съежилась, услышав наконец, как прогрохотал его угрюмый бас, сотрясая стены замка.

Господи! Неужели он все еще злится! О!

Рейна все же осмелилась прямо взглянуть в его глаза и тут же подумала, что ей не следовало бы этого делать, ибо выражение его потемневших глаз ее безумно испугало.

Холодно и с обидой на то, что этот великан даже после ее извинений продолжает негодовать, Рейна произнесла:

— Это была моя ошибка. Тео такой, какой он есть, и ничего с этим уже не поделать. Однако те пять лет, что мы провели бок о бок, сделали его дорогим моему сердцу человеком. Я уже отругала его и могу уверить вас, что вы не будете оскорблены его присутствием. Однако если вы не находите возможным забыть о случившемся и пожелаете без промедления покинуть нас — я не стану осуждать вас и покорно приму это решение.

Простить или уехать? Ранульф с огромным трудом сдержал поток яростных слов, что готовы были сорваться с его языка в ответ на ее предложение. Молоденькая потаскушка! Она заставила его покончить с разногласиями, лишив даже возможности дать выход его злости, которая просто переполняла Ранульфа после всего, что она посмела ему сказать. Естественно, он не мог покинуть замок прежде, чем наступит ночь. Но когда он все же уедет, то вместе с ней! Вот теперь он точно не сожалел о том, что ему придется доставить ее Ротвеллу. Один другого стоит.

Однако Рейна выжидающе смотрела на него, и наконец Ранульф с трудом выдавил:

— Как вы и сказали, миледи, будем считать это недоразумением.

— Но я не могу сказать, что чувствую себя прощенной, сэр Ранульф. Вам, наверное, хочется еще раз как следует встряхнуть меня? Думаете, это поможет?

Он оторопело уставился на нее, ничуть не сомневаясь, что она намеренно напомнила ему о его непростительной ошибке. И после этого она еще смеет улыбаться ему, обнажая ряд жемчужно-белых зубов? О! Что за невыносимая женщина!