И только вера... (СИ)

Кураж?! Нет! Куражом это не было! Яростью! Ненавистью к заявившимся в наш дом тварям…

— Двадцать секунд…

— Принято, двадцать секунд… Готовность на маршевые…

— Готовность на маршевые принял!

— Капитан, оранжевый на пятерке!

— Вижу… — скрипнув зубами, хрипло выдавила я. Транспорт из второй группы…

Они мне…

Нам всем…

— Стыковка!

— Принято стыковка! — пробила я замершую на мгновение тишину. — Внимание всем! Вымпелы группы «Ворош» поднять. Группе в бой вступить! — И добавила, уже для своих, отметив, как на навигационке засемафорили коды наших кораблей, не оставляя им шанса на спасение: — Маршевые на разгон!

Неизбежностью когда-то назвали корабли артосов, которые появлялись из ниоткуда и уходили в никуда.

Мы получили их название, использовали их тактику и верили в то же, во что верили и они…

В будущее, которое защищали здесь и сейчас…

* * *

Кэтрин сидела так тихо, что Ларкин на какое-то время забыл о ее существовании. Когда все-таки оторвался от последних сводок и поднял голову, тут же наткнувшись на свернувшуюся на полу у кресла женщину, не сразу сообразил, сколько прошло с момента, когда ее там оставил.

В отличие от него таймер на планшете забывчивостью не страдал, тут же выдав ответ на так и не заданный вопрос. Час и двенадцать минут…

Ярость накатила, тут же отхлынув. Звереть без повода… Не умей он видеть смысл в том, что делал или не делал, никогда бы не создал империю под названием «Траш».

— Поднимись и подойди ко мне, — не повысив голоса, произнес он, продолжая наблюдать за Кэт.

Вот она шевельнулась, не глядя на него, встала, неторопливо разгладила коротенькое платье, под которым не было белья, и лишь после этого сделала шаг к столу.

Рыжая бестия…

Ларкин хотел усмехнуться, но получилось только скривиться. После того, как ее волосы стали седыми, он приказал их обрезать и покрасить. В черный, чтобы не напоминало…

— Как тебя зовут?

Остановилась она там, куда он указал, идеально точно выполнив приказ…

— Кэт, — отозвалась чуть слышно.

— Посмотри на меня, Кэт, — так же терпеливо попросил Ларкин.

Женщина вздохнула и выполнила требование…

В глазах не было страха, да и взгляд не казался пустым или бессмысленным, скорее уж наивным, открытым, какой бывает только у детей, еще не осознавших цинизма реальности.

— Встань на колени…

Кэт поправила сползающую с плеча одежду и безропотно опустилась на пол, тут же склонив голову. К этому тоже приучил ее он… еще до той ночи, когда не сдержался и начал задавать вопросы.

И ведь знал, что боты находились на грани активации, но…

Сделанного не вернуть, но так хотелось!

Поднявшись с кресла, подошел к ней ближе. Прихватив за волосы, заставил откинуть голову назад…

В доверчиво смотревших на него глазах стояли слезы…

И опять обдало гневом! Горячим, заливающим взгляд алым…

Ларкин замахнулся, но Кэт даже не дернулась, лишь всхлипнула… обиженно, и заплакала… как забытый матерью котенок!

— Сука! — толкнув ее на пол, прошипел он. Отошел к окну, за которым догорал закат.

Ирдари… Не самое приятное место в Галактике, но это если не говорить о безопасности. Если с ее учетом, то лучшего в Белой не найти.

Отметив, как мерцает в лучах заходящего светила метеорологический купол, протяжно выдохнул. Сейчас бы сорваться, выместить на ней все, что накипело, но…

Первые дни так и делал, вот только удовольствия не получал. Боли эта новая Кэт практически не чувствовала, что с ней происходило — не понимала. Не сознание — чистый лист бумаги, на котором мало что задерживалось.

Безумие… Не для нее — для него! Успокоение, пусть и временное, было так близко, но… не дотянуться.

— Господин, — сбивая с мысли об отмщении, раздался за его спиной тихий голос, — я хочу поиграть…

Оборачивался он медленно, вновь борясь с собой. Кулаки сжимались от дикого желания впиться в ее рот, до красных пятен на белой коже тиская грудь ворваться в тело, заставляя задыхаться от отвращения к нему, к себе, к тому, что он с ней делал…

Кэтрин сидела у стола и, натягивая на острые коленки тонкую ткань, смотрела на него.

То, что Ларкин видел в глазах женщины-ребенка, называлось надеждой. А еще — предвкушением радости, которую он мог ей доставить…

— Переоденься! Брюки и майка! — бросил Ларкин, окинув поднимавшуюся с пола Кэт быстрым взглядом. От той красотки, какой она была несколько месяцев назад, мало что осталось. Если только глаза… Зеленые, кошачьи…

Когда вернулась, точно выполнив его приказ, он вновь сидел за столом. И ждал… считая не минуты — секунды.

— Господин, — остановившись у двери, чуть настороженно произнесла Кэт, — я хочу поиграть…

Босые ноги, на аккуратных ноготках яркий лак…

Это тоже было его блажью.

Он избивал, оставляя на ее коже синяки и ссадины. Вырывал пряди волос, прокусывал губы, чувствуя на языке кровь. Насиловал, пока не теряла сознание то ли от боли, то ли от усталости. Вбивался в ее зафиксированный расширителем рот, пока не обмирала, задыхаясь…

Афродизиаки сделали ее худой, угловатой и ненасытной. Она кричала от ненависти, но вновь и вновь тянулась к нему, требуя удовлетворения…