И целый мир против!

Яна вытаращила глаза и остолбенела. Глеб подошёл к почти развалившемуся допотопному мотоциклу с коляской и откинул с коляски клеёнчатую полость.

Видя, что Яна не может прийти в себя от восторга при виде такого роскошного транспортного средства, Глеб пояснил:

– Мой садовый транспорт. Я не думал, что назад с тобой поеду. Хочешь, такси возьмем? – предложил он не очень уверенно.

Яна же оценивала масштаб бедствия. Коляска была нагружена ящиками с саженцами роз.

– Куда же мы добро денем? Нет уж, поедем на этом… Я за тобой сяду, мне не впервой.

– Я без шлема и для пассажира тоже шлема нет.

– Только не начинай! Без шлема, значит, без шлема. Ты же как-то ездишь на этом? Он, надеюсь, не развивает бешеную скорость? Я слечу, ты и не заметишь.

Глеб сел на старое, мягкое, продавленное сиденье. Яна суетливо подбежала сзади, подняла халат и сорочку и взгромоздилась за Глебом. Всем своим нелепым видом она напоминала приехавшую из Средней Азии сумасшедшую тётку неопределенного возраста, пытающуюся проследить за своим молодым племянником, чтобы он не совершил какую-нибудь глупость.

Так как вес Яны был равен почти нулю по сравнению с массой Глеба, то она тут же скатилась в яму, продавленную его, извините, ягодицами, и получилось так, что прижалась к его спине всем телом. И тут же она закричала, словно ее ошпарили.

– Что?! – испуганно обернулся Глеб.

– Я думала, что у меня волдыри уже прошли, на самом деле так-то не болит, а вот если прикоснуться, то боль дикая. А как я поеду? Мне за тебя не зацепиться! Тоже больно будет… Тогда давай меня в коляску, а сверху слегка цветочками запорошишь.

Глеб вытащил ящички с розами из коляски, помог Яне в неё залезть и стал ее аккуратно заставлять ящичками. Сначала в ноги, потом по бокам.

– Парочку придется поставить прямо на тебя. Держи аккуратно. Не давит? Не больно?

– Нет… давай… Вот сюда… Ой! Всё нормально! Поехали.

Глеб завёл мотор, чем очень сильно оглушил Яну. С трудом сдвинулся с мёртвой точки на почти спущенных колёсах. Яне показалось, что мотоцикл сразу дал крен в её сторону. Яна тут же съехала на бок, слегка придавленная цветами.

– Ты как?! – периодически кричал Глеб, наклоняясь к ее уху.

Яна пыталась выдавить из себя улыбку, которая должна была означать, что ей нормально, но она очень хотела, чтобы эта поездка как можно быстрее закончилась.

Мотоцикл, последний раз чихнув гарью, остановился у какого-то коттеджа. Мотор наконец-то заглох, а вот глухота Яну не отпустила, сохранялась какая-то заложенность.

Глеб припарковал свой монстр на обочине. Поэтому, когда он соскочил со своего места и тренированной походкой обежал мотоцикл, чтобы выгрузить ящички с рассадой и вытащить из коляски свою даму, именно в этот момент спущенное колесо медленно въехало в канаву. Крен принял угрожающий наклон, и Яна вместе с ящиками роз и мотоциклом полетела вниз головой в канаву. От ужаса она заорала так, что теперь заложило уши у садовника.

У Глеба вся жизнь пронеслась перед глазами. В состоянии аффекта он быстро вытянул свой монстр из канавы, а вот посмотреть на то место, куда скатилась его пассажирка, душевные силы не сразу смог найти. В липкой грязи, в узкой рытвине, лицом вниз лежала Цветкова, уткнувшись в саженцы. От перелома позвоночника и смерти от мотоцикла её спасла эта самая узкая канавка. Яна благополучно в нее провалилась, а вот основная часть мотоцикла – нет. Поэтому он и не смог ее раздавить.

– Яна… Яночка, ты жива? – бросился к ней Глеб, схватил её за халат и попытался вытянуть из грязи.

Он поднял ее на руки и вытащил на дорогу. Розочки с острыми шипами вонзились ей в халат, запутались в волосах, впились в руки, ноги и лицо.

– Глеб… – простонала Яна. – Я жива? Сними с меня это… Только быстрее, быстрее…

Он дрожащими руками начал отдирать от нее цветы с шипами, а она только вскрикивала каждый раз, боясь открыть глаза.

– Слава богу, что жива! – радовался Глеб. – Ты только этому типу, Мартину, ничего не говори. Хорошо? Он же меня убьет! Я прямо читал в его глазах: «Только дай мне повод!» Вот повод и нашёлся. Ты как? Глаза?..

– Глаза на месте, – ответила Яна, несколько раз осторожно моргнув. – Как же теперь опять лицо болит… Помоги мне встать.

С помощью Глеба Яна поднялась и подошла к зеркалу, прикреплённому к смертельно опасному транспорту.

– Ты ходишь! Уже хорошо! – радовался Глеб, не успевая предупредить, что сейчас не лучший момент, чтобы любоваться своей красотой.

Яна замерла перед зеркалом. Ее нежное красивое лицо было красного цвета, словно обгорело на солнце. Это ещё не отступила реакция на ядовитые водоросли. И вот сейчас её лицо было всё покрыто мелкими дырочками, словно дуршлаг. Из некоторых дырочек даже текла кровь, словно через этот дуршлаг только что пропустили борщ.

– Слушай… – задумалась Яна. – Да я при такой внешности могла бы сейчас сняться в любом фильме ужасов и взять «Оскар» за самый потрясающий грим. Хичкок нервно курит…

– Хватит любоваться, – отвернул от нее зеркало Глеб. – Пошли.

– Я грязная, как свинья, в этом халате дурацком… в крови. Мне бы хотя бы умыться…