И целый мир против!

– Но я останусь при своем мнении. Не считаю, что ей повезло. Вы забыли о потере ребенка. Для каждой матери потеря ребенка – самое тяжкое испытание. И это моя точка зрения.

– И всё-таки поразительное сходство, – протер очки Яков. – Ваши предки не жили в наших местах? «Вот так, – как говорил Шерлок Холмс в знаменитом романе Конан Дойля “Собака Баскервилей”, – поверишь в переселение душ».

– Вы серьезно? – улыбнулась Яна. – Нет, не думаю, что кто-то из моей родни был родом из здешних мест. Вы знаете, что у каждого человека может быть двойник, даже если они и не родственники.

– Шоу двойников? Слышал, знаю… Наверное, бывает какая-то внешняя определенная генетическая схожесть, но ведь никто и не проверяется на родство. Вы знаете своё генеалогическое древо? Всё заканчивается обычно бабушкой и дедушкой, на крайний случай, прабабушками и прадедушками.

– Зато если у кого-то в роду был князь или граф, то эту информацию знают все. Просто передается из поколения в поколение, – сказала Яна.

– Это точно! – засмеялся Яков Соломонович. – Снобизм и величие присутствуют. Такая метка особого происхождения, что ты не такой, как все, что ты выше других. Во многих случаях это – лишняя информация. Вернее, вредная. Родственник, получивший дворянское звание не по наследству, а по заслугам, сильно отличается от нашего современника, кичившегося своим дворянским происхождением. Обычно это пустые люди, не более.

– И все-таки я думаю, что моё сходство с портретом случайное совпадение.

– А могу я вас пригласить на чашечку чаю? – вдруг предложил Яков Соломонович. – Не волнуйтесь, идти никуда не придётся. Мы поднимемся на второй этаж ко мне, вернее, на мою скромную кухню.

Понятно, что Яна не могла обидеть энтузиаста музейного дела.

Яна и представить не могла, что мирное чаепитие со старичком плавно перейдёт к распитию дорогого коньяка.

Сознание возвращалось к Яне какими-то урывками. Темнота отступала, но голова тяжело кружилась, во рту сухо, как в пустыне Гоби, и было нечем дышать. Буквально не выдохнуть и не вздохнуть полной грудью. Глаза не открывались, как у Вия. Огромным усилием воли Яна всё же приоткрыла словно налитые свинцом веки и увидела рыцаря в тяжелых доспехах.

– Вот это да… Только зачем на меня тоже надели такой же железный костюм? Он явно тяжеловат для женского организма, – слабо простонала Яна.

– Очнулись? – склонилась над ней седая голова Якова Соломоновича… – Пришли в себя? Вот и хорошо. Прошу к столу.

У Яны мгновенно образовался ком в горле.

– Я даже думать не могу о еде… Где это я?

– Да всё ещё у меня в гостях, засиделись мы вчера. Что там говорить! Пересидели и перепили… А на столе у меня особые кушанья, которые приведут вас в норму. Я уже давно живу и много чего знаю.

Он помог Яне подняться, довёл её до ванной комнаты и потом дождался на кухне.

– Как же мне плохо… – выйдя из ванной, Яна опустилась на табуретку.

– Вы что-то бледненькая, – согласился Яков. – Вот огурчики, теплый бульон, кислый морс, рассол. Давайте-давайте, Яна, приступайте… Я вот тоже…

– А с какой радости мы так напились-то? – не поняла Цветкова.

– Так я и сам не знаю. Слово за слово… Рюмка за рюмкой… В конце вы по секрету признались, что являетесь прямым потомком крепостной Татьяны.

– Я?! – удивилась Яна.

– Точно! Целовали портрет… Утверждали, что вы с ней родственные души, что в этих местах, где она умерла от любви, тоже оказались по любви, и у вас тоже не всё гладко. И самое главное, что вы тоже готовы умереть ради любимого. Вот прямо здесь и сейчас!

– Я так говорила? – удивилась Яна.

– Слово в слово. Я тоже хочу признаться вам…

– Вы тоже готовы умереть ради любви? – уточнила Цветкова, позабавив старика.

– Мне уже, доченька, поздно совершать такие безумства. А вот признаться хочу кое в чём… Вам-то я поверил. Так горели глаза! Такая подача! Я грешным делом подумал, что если сейчас вас отпущу, так наделаете делов-то. Вот и смешал напитки втихаря, напоил. Каюсь. Потом перенёс на кровать. Так что всю ночь вы были под присмотром, а то по пьяному делу бог знает что с собой можно натворить.

– Вы думаете, что я наложила бы на себя руки? – поняла Яна.

– У нас места такие, – промокнул лоб салфеткой старик. – Аномальные. Вы не знали?

– Это в каком смысле? – Яна налила себе в чашку крепкого чаю и отпила глоток. – Инопланетяне, что ли прилетают?

Старик ухмыльнулся.

– Бог миловал. А вот то обстоятельство, что почти в каждой семье был самоубийца, со счетов сбрасывать не приходится.

– Так уж и в каждой?

– Да уж, поверьте. На местном телевидении даже специальный репортаж был. Пришли к выводу, что наши края – это такая аномальная зона, где люди не дорожат своей жизнью. И заметьте, у нас тут не Крайний Север, с его вечной ночью, метелями и затяжными депрессиями. – Старик вилкой вытащил из банки солёный огурец и откусил кусочек. – Что же вы не едите? Хорошо, знаете ли, помогает после возлияний.

– Спасибо, не хочется. Я лучше чаю.

Яков Соломонович тоже выглядел не лучшим образом. Он постоянно подносил руку ко лбу, словно пытаясь унять боль или проверить, осталась ли она у него на плечах.