И ты полюбишь однажды

- Повернись, - приказал он. Она повернулась.

- Снимай все! Сейчас же.

- Но... - Эшли сделала вид, что размышляет.

- Я сказал - снимай.

С усмешкой вздернув подбородок, Эшли подчинилась приказу. Она сняла с себя белый халат медсестры и сейчас стояла перед Кейдом в белом кружевном лифчике, белых шелковых трусиках и белых чулках.

- Сними шапочку и распусти волосы... Да, вот так, - продолжил Кейд. Теперь снова надень шапочку и хорошенько закрепи ее, так как тебе не придется снимать ее до утра, моя дорогая медсестра. Ты достаточно долго дразнила меня, пользуясь моим теперешним состоянием. Пришло время уделить мне особое внимание.

- Да, сэр. Никому не говорите, что я не уделяла вам должного внимания.

- Я подумаю. Может, и не стану, если ты доставишь мне удовольствие. Снимай свои белые трусики и брось их мне. Эшли сделала так, как он просил. Кейд поймал их и спрятал под подушку.

- Сувенир. - Ему хотелось, чтобы она возразила, но Эшли не стала этого делать.

- Что.., что вы от меня хотите? - Она старалась разыграть невинность.

Кейд удивленно выгнул темные брови.

Эшли повернулась, и через мгновение у ее ног лежал лифчик.

Блюз отзвучал. В комнате стало тихо.

Слышалось только дыхание двух молодых людей. Глядя в сторону, Эшли распустила волосы, желая, чтобы Кейд коснулся их и ее обнаженной спины.

Затем она повернулась, накрыла руками грудь и пошла к нему. Остановившись у кровати, сняла туфли и ногой отбросила их в сторону.

- Вы обещали хорошо себя вести, - напомнила она ему.

- Да, - ответил Кейд, накрывая руками ее грудь.

Эшли отвела его руки.

- Я возьму лосьон.

- Что?

- Натру тебе спину. Всем пациентам, перед тем как они ложатся спать, мы натираем спину.

Кейд засмеялся.

- По правде говоря, я не собираюсь спать. А если я сейчас перевернусь на живот, то, боюсь, сломаю то, что тебе захочется натереть немного позже...

- Ты имеешь в виду вот это?.. - Кейд задохнулся, когда Эшли коснулась рукой его восставшей плоти. - Так тебе хорошо? - спросила она.

Он заложил руки за голову и притворился, будто раздумывает над вопросом.

Эшли крепче прижала руку.

- Да.., вот так хорошо. Даже слишком. - Он потянулся к ней и привлек к себе. Эшли уперлась руками в его плечи, и Кейд начал осыпать поцелуями ее тело. Он делал это то с нежностью, то со страстью. Этот изголодавшийся по любви мужчина приводил ее в восторг, и вскоре Эшли застонала от удовольствия.

Она стала выкрикивать его имя. Снова и снова.

Кейд еще крепче прижал ее к себе и ласкал до тех пор, пока не почувствовал, что она сгорает от желания.

- Скажи мне, - прошептал он.

- Ты замечательный.

- Нет, скажи мне, что любишь меня.

- Я люблю тебя.

- Обещай, что всегда будешь только моей. Обещай, что не оставишь меня.

- Я никогда не оставлю тебя. Обещаю.

Никогда прежде Джи Джи не приходилось выступать в роли шафера. Он был необыкновенно красив в черном двубортном фраке. Слава Богу, пояс и галстук, которые Моника выбрала для него на этот случай, не вызвали насмешек у его многочисленных друзей - полицейских, приглашенных на церемонию венчания Кейда и Эшли.

Он вспомнил свою свадьбу в баптистской церкви и традиционное застолье со свадебным тортом. А сейчас в его бумажнике лежала копия ультразвукового обследования Моники. Скоро у них родится сын.

Услышав звуки свадебного марша, Джи Джи поправил цветок на лацкане и подмигнул Кейду. Они посмотрели на Монику, шедшую по центральному проходу, она открывала церемонию.

В ее руке дрожал маленький букет роз. Теперь очень часто по утрам Моника чувствовала слабость и жаловалась на это Джи Джи. Но они оба знали, что это временный недуг и надо потерпеть. Как они обрадовались, когда узнали о сыне!

Честно говоря, раньше Джи Джи не хотелось иметь детей. Работая полицейским, он видел слишком много людского горя, видел худшие стороны жизни. Но, узнав, что у него родится сын, он изменил свою точку зрения. Мир засиял для него другими красками.

Они с Моникой уже спорили о том, как будут одевать сына.

До встречи со своей женой Джи Джи никогда не обращал внимания на то, как и во что одет. Моника же превратила его в человека, которому стало нравиться красиво одеваться. Правда, эту страсть он держал в тайне. Случалось, он иногда ворчал по поводу своих нарядов, но было заметно: если бы они ему не нравились, он никогда бы не надел их.

Джи Джи подмигнул жене, когда та встала у алтаря, недалеко от него и Кейда.

Кейд вовсю улыбался, но Джи Джи был уверен, что друг волнуется.

Кейду не терпелось увидеть Эшли.

Вчерашний вечер и прошлую ночь она провела в доме Моники и Джи Джи, считая плохой приметой быть рядом с женихом накануне свадьбы.

Джи Джи заверил друга, что его невеста уже в церкви, но Кейд продолжал нервничать. Он боялся, что Эшли передумает и уедет в Нью-Йорк, где ей предложили место модельера. Эшли говорила ему о своем желании открыть собственный бутик. Если его оборудовать компьютерами, факсами, уточняла она, то жить можно где угодно: в Нью-Йорке или в Лос-Анджелесе, никакой разницы. Главное - быть связанным с остальным миром, особенно с миром моды.