И ухватит за бочок (СИ)

И снова, снова беготня по театру. Ему кажется, что он видит Рей, но она исчезает прежде, чем он успевает что-то спеть. Один раз ему в морду прилетают какие-то желтые бусы, кажется, он их на ней видел. Во всяком случае, они пахнут Рей. Но нет. Он не будет выть! Раз он теперь верховный маэстро… Надо взять дело в свои лапы!

— Готовьте сцену! Третий акт! — рычит он и бежит на сцену.

Там уже установлена большая платформа. Она раскачивается, как качели, а вокруг движутся картонные волны. Рабочие сцены держат наготове ведра воды. Рей уже ждет его на другом конце платформы. Кайло подходит к ней и начинает проникновенную арию:

О страдания, о муки ужасные,

Пленили меня очи прекрасные,

О, почему так жестока любовь?

Суров твой взгляд — и стынет в жилах кровь!

Я хвост тебе однажды предложи-и-и-ил,

Чем холодность твою я заслужи-ил!

— Но ты сказал, что я никто-о-о-о-о! Мне Бена Соло нужен хво-о-ост!

Он собирается пропеть, что Бен Соло — это он, но тут на них выливают сразу несколько ведер воды, а из картонных волн вдруг высовывается голова предателя Финна и истошно вопит: “Ре-е-ей! Ре-е-е-ей! Беги скоре-е-ей!” И пока возмущенный Кайло отплевывается… Рей успевает сбежать. Да что ж такое-то! Опять! Как заяц какой-то! Он уже утомился за ней бегать! Почему нельзя просто сесть и поговорить, как нормальные люди? Кто писал это либретто? Да Кайло ему руки отгрызет!

— О Бен, сынок, прощаю я тебя! — внезапно раздается из сверху. В картонных облаках парит Хан.

Кайло вздыхает. Ну зачем так пафосно? Ну да, он как-то… может быть слегка его цапнул, но и только! Даже не до крови! А что подумают? Что он его сожрал, как ту овцу!

— Отец! — начинает он, но тот перебивает:

— Я зна-а-а-а-ю!

Вот опять! Опять. Что он знает, а? Бесит, ужасно бесит такое поведение. Хотя Хан тут ни при чем, это все сумасшедший автор либретто… Ладно, надо все-таки найти Рей. Может… превратиться в человека? Раз уж он ей милее в таком обличье? Только надо найти в реквизите какую-нибудь одежду. Он кидается за кулисы, не забыв поклониться.

В гардеробе все какое-то маленькое, но наконец он находит подходящие штаны и черный свитер. Да, с дыркой на боку, но тоже сойдет. Он почему-то теперь знает, где искать свое сокровище, — в старом кабинете Палпатини, который больше напоминает пещеру, чем нормальную комнату. Рей стоит перед портретом Палпатини, а тот… Кайло кажется, или портрет оживает? И одновременно с этим отъезжает одна из стен?

Да, они снова на сцене. Хор поет что-то зловещее, кругом как будто сверкают молнии, и тут вступает страшный оживший портрет:

— Они пришли, пришла моя диа-а-а-да! Мне больше ничего уже не надо! Я выпью вашу силу, ваш талант! Я вечный ситх, бессмертный музыкант!

— О не-е-е-е-е-е-ет! О нетх… тххх… — поет Рей, но ее голос… пропадает? Она закашливается и бессильно оседает на пол.

Зрители начинают шикать. Кайло не может этого допустить! Не может! Он берет ее в объятия и поет, обращаясь к небесам.

— О боги, я молю ее спасти! И жертву страшную готов я принести! Возьмите хвост мой…

— Ты с ума сошел, — шипит Рей ему на ухо. — Только не хвост!

— Vivo in te, mio caro bene… — начинает он. Да, он живет только ею, только в ней, в его сокровище! И он готов лишиться хвоста и жизни, только бы она жила. И пела! Он ожидает, что она, по закону оперы, продолжит этот трогательный дуэт, за которым последует поцелуй, а потом… потом прозвучит его коронная ария умирающего одинокого волка! О да-а…

Но Рей вдруг пихает его в бок.

— Бен! Бен!

“О, любимая, не мешай! — думает он. — Я должен спеть свою самую лучшую…”

— Бен! Проснись! Ты храпишь!

Он вскидывается и оглядывается. Что? Где? Где портрет? Где сцена? Они с Рей… они сидят в ложе… В фамильной бабушкиной ложе! И слушают оперу! На сцене влюбленная пара поет какой-то трогательный дуэт…

Это что же… все был только сном? Ему приснилось, что… какой-то маэстро в золотом камзоле хотел отрубить ему хвост? Бен трет глаза, встряхивает головой. Да, приснилось… И жестокая Рей, и смычок, и… О, какой ужасный сон!

Но он должен убедиться! Что все как раньше, что Рей его, что любимые бочки его, что хвост тоже здесь… Хвост здесь, о да. Но извлекать его… сложновато. Бен же пришел в штанах и сюртуке, как благородный внук благородной бабушки! Поэтому он просто осторожно дотрагивается до кружева, что украшает подол платья Рей. Немного перебирает пальцами. Забирается рукой под юбку. Еще чуть-чуть… и выше… Ткань чулка, очаровательная ножка царицы его сердца, он осторожно гладит, но ему… нужно чуть больше! Рука поднимается еще выше…

— Бен… — изумленно шепчет Рей. — Что ты…

— Представь, что это хвост, — томно шепчет он в ответ.

Кажется, даже в полутьме он видит, как она краснеет.

— Но мы же… в опере!..

— И что?

Рука скользит еще выше, касается подвязки… О! Наконец-то ее кожа, обнаженная, теплая, такая… Рей вздрагивает. Он чувствует, как ей нравится.

— Тут люди… — выдыхает она еле слышно, делая вид, что увлечена происходящим на сцене.

— И что? — повторяет он с ухмылкой, продолжая осторожно продвигать руку вверх.

— Ты ведешь себя… как волчок!.. — притворно сердито шепчет Рей.