И умереть мы обещали

Передо мной стояла та самая обворожительная певица и смотрела прямо в глаза своими ангельским взглядом. Я растерялся, и даже не в силах был сердиться на Машу. Хоть предупредила бы… Потом сообразил, что сестра представляет мне княжну Ядвигу Понятовскую из Варшавы. Чудесница протянула руку. Я не сразу сообразил, что надо ее поцеловать.

– Что ж вы так растеряны? – услышал мягкий голос.

– Простите, – пробубнил я. – Вы… Вы чудесно пели… Сопрано…

– Меццо-сопрано, – поправила меня Маша. И тут же выдала: – А Александр петь не умеет. Его пытались на скрипке учить, но маэстро сказал, что ему медведь на ухо наступил.

Вот, обязательно ей надо было это сказать! Маша набрала полную грудь воздуха, готовая говорить бесконечно.

– Ничего страшного, – дружеским тоном остановила ее Ядвига, не дав прорваться бурному потоку слов, – Не всем же дано знаться с Каллиопой. Возможно, Александр преуспеет в чем-то другом.

– Конечно! – согласилась Машенька и вновь набрала полные легкие воздуху, чтобы выдать очередное описание моих занятий. Но, поймав взгляд, которым я красноречиво просил ее помолчать, только произнесла: – Ой! Я, наверное, много болтаю. Меня всегда за это ругают.

– Ну, что вы, Машенька. Я очень рада с вами познакомиться, – успокоила ее Ядвига. Она говорила с мягким польским произношением.

Мы о чем-то беседовали тогда. Трудно даже вспомнить. Для меня все происходило, как в тумане. Кажется, она рассказывала, что приехала ненадолго и скоро опять отправится в Варшаву. Спрашивала меня о чем-то. Я отвечал невпопад. Подходили девушки и юноши. Она перекидывалась с ними короткими фразами. Они отходили. И Машенька нас оставила в покое, смешавшись с детьми, для которых тут же устроили танцы. А я не столько слушал, сколько с удивлением смотрел на красивое лицо, светлые тонкие локоны, спускавшиеся на стройную шею и белые плечи. Неужели, думал я, есть такие красивые девушки? Месье де Бельте восхищался мраморными статуями в Летнем саду, объяснял мне совершенство линий. Что за вздор! Разве может хоть одна мраморная красавица сравниться с этим совершенством, Ядвигой Понятовской!

– Ну, что же вы, Александр, – засмеялась Ядвига, чувствуя, что со мной творится. – Пригласите на мазурку, иначе сейчас меня уведет какой-нибудь другой кавалер.

Я очень старался, ведя ее по кругу. Но от чрезмерного усердия постоянно сбивался. Ядвига была чуть выше меня, но двигалась легко, словно пёрышко под дуновением ветра. Нисколько не огорчалась моим ошибкам и делала вид, что вообще не замечает, какой я увалень.

Когда вечер закончился, Ядвига позволила проводить ее до кареты. Я весь бурлил, находясь под впечатлениями столь чудесного вечера. Когда она уехала, ко мне подошел высокий статный юноша и тихим голосом, нагло сказал:

– Послушайте, вы.

Я повернулся, встретив холодный взгляд.

– Да, я к вам обращаюсь. – Он был высок, красив, года на два старше. Одет в элегантный французский камзол из коричневого бархата с золотыми пуговицами. Лицо бледное, с правильными чертами. Белокурые волосы вились чуть ли не до плеч. – Не много ли вы себе позволяете?

– Простите, – не понял я.

– Только что отсюда отъехала карета польской княжны Ядвиги Понятовской. Вы слишком долго, дольше, чем позволяет приличие, общались с ней.

Удивление сменилось на гнев:

– Кто вы такой, чтобы меня упрекать? – вскипел я.

– Ее брат и польский шляхтич. Запомните мое имя: Ян Понятовский.

Здоровенный слуга подвел к нему высокого коня. Он вскочил легко в седло и небрежно с высоты добавил:

– Надеюсь, вы впредь не будете досаждать своим обществом моей сестре.

– Это почему же?

– Почему? – криво усмехнулся он, стараясь быть сдержанным. – Еще раз повторяю, Ядвига – польская княжна. А вы кто, сударь? – И ускакал вслед за каретой.

– Я, между прочим, русский дворянин, – хотел крикнуть наглецу вслед, но не сделал этого. Он все равно не обратил бы внимание на мои слова.

Месяц спустя я ходил в Гостиные ряды, купить книгу. Я давно к ней приглядывался. Наконец попросил у отца денег. Книга дорогая, о героическом морском путешествии Америго Веспуччи²⁷, известного итальянского автора, Бандини²⁸. Проходя мимо костела Святой Екатерины, вдруг увидел знакомую карету. Сердце так и замерло. Карета только подъехала, и лакей в зеленой ливреи слезал с задка. Он распахнул дверцу, откинул ступеньку. Я подошел ближе и увидел, как из кареты выходит высокая худощавая дама в собольей шубке. А за ней…

Ядвига заметила меня, лучезарно улыбнулась и подозвала:

– Александр, я не ошиблась? – сказала она по-французски с мягким польским произношением.

Я тут же подлетел и подал ей руку, чуть не сбив лакея.

– Мама, это Александр Очаров, – представила она меня даме в собольей шубе.

– Чудесный ребенок, – безразличным тоном сказала дама, позволив поцеловать ее руку в шелковой перчатке, и направилась по лестнице в храм.

–Почему ребенок? – про себя обиделся я. Хотя она права. Мне тогда только исполнилось тринадцать.

– Вы не спешите, Александр? – спросила Ядвига.

Я? Спешу? Да я готов был забыть про все на свете, лишь бы лишнюю секунду побыть рядом с этим очарованием!