И в аду есть герои

Железный повернул голову Вероники и поправил лампу.

«В конце концов, какая разница? Золотые линзы, идиотские знаки… Ее проблемы».

Он взял в руки машинку и принялся вносить незначительные коррективы в идеально нанесенный на кожу символ: черную заковыристую печать Великого Господина. Личную подпись Азаг-Тота, повелителя Гипербореи.

– У себя? – В салон вошел невысокий байкер в красной бандане. – Я хочу, чтобы Страус мне вот тута ястреба подправил.

Коротышка продемонстрировал густо украшенную татуировками руку.

– Занят он, – небрежно ответил один из помощников художника. – Хочешь, я подправлю?

– Не, я подожду Страуса, – подумав, решил коротышка.

Он немного шепелявил, отчего имя Страус в его устах звучало как Штраус, но никто из сидящих в салоне не стал подтрунивать над вновь прибывшим. Охота связываться? Маленькие злые глазки коротышки не предполагали покладистого характера, а быстрые движения мускулистого тела выдавали завзятого драчуна.

– Тебя как звать?

– Иголка.

Коротышка вытащил из кармана плоскую фляжку и сделал несколько глотков. По салону распространился запах дешевого виски.

– А Страус…

Дверь в мастерскую художника распахнулась, и через салон величаво прошествовала высокая, абсолютно лысая девица, голову которой украшала свежая татуировка.

– Мля! – Иголка поперхнулся виски. – Теперь понятно, что они так долго там делали! Эй, сестра, хочешь виски?

Девица, не удостоив коротышку даже взглядом, вышла на улицу.

– Где их только штампуют? – вздохнул Иголка и почесался о дверной косяк.

* * *

Вдали от Чуйского тракта. Алтай, 31 июля, вторник, 23.07 (время местное)

– Ты бы не мог перестать хрипеть? – Кортес неожиданно остановился и повернулся к Артему. – Я, конечно, ценю, что ты подаешь признаки жизни, но до плантации осталось километра два, и хотелось бы, чтобы ты издавал поменьше шума.

– Хорошая шутка, – слабо улыбнулся молодой наемник.

Воспользовавшись остановкой, Артем прислонился к дереву и вытер со лба пот.

– Я не шучу.

– Тогда надо передохнуть.

– Пять минут хватит? – деловито осведомился Кортес, взглянув на часы.

– Вполне. – Артем сполз на землю. – Душевно пробежались.

– Надо было тебя побольше гонять, – изрек Кортес. – Вернемся в Москву, будешь каждое утро бегать по пять километров. – Наемник поправил лямку рюкзака. – Привыкать.

Сам он, в отличие от Артема, не выказывал никаких признаков усталости. Несмотря на то что за плечами остался почти тридцатикилометровый марш-бросок через алтайские дебри, включивший в себя и продирание через лесные заросли, и прыжки по скалам, и форсирование небольшой речки, о которой предупреждала тетка из автобуса, дыхание у Кортеса оставалось ровным, комбинезон – относительно чистеньким, а на лбу – только легкие следы пота. В имперской военной разведке из наемника сделали не только полиглота.

– Надо было поближе подъехать, – буркнул Артем, разглядывая свои грязные кроссовки. – Был же автобусный маршрут почти до Мусаево.

– А можно было просто взять тачку напрокат и приехать к хванам, – усмехнулся Кортес. – Мол, здравствуйте, ребята, мы офицеры из штаба округа, прибыли с проверкой.

– Это был бы идеальный вариант, – согласился Артем.

– Для тебя. – Марш-бросок все-таки подействовал на Кортеса: у него отказало чувство юмора. – Но Сантьяга вряд ли бы заплатил нам за такую работу.

Наемник так и не присел. Вместо этого он вытащил из рюкзака спутниковый навигатор, проверил их местонахождение и посмотрел на напарника:

– До плантации две тысячи сто десять метров. Постарайся пройти их как можно тише.

– Тогда дай мне еще пять минут на отдых.

Кортес вздохнул, убрал прибор в рюкзак и прищурился:

– Итак, еще раз. Нам нужно поле, на котором Золотой Корень цветет белым. Это его предурожайное состояние.

– Словечко сам придумал? – ехидно поинтересовался Артем. – Ты вообще сеялку от тяпки отличить можешь, предурожайный?

– Судя по голосу, ты уже достаточно отдохнул, – сделал вывод Кортес, – и лишних пяти минут тебе не надо. Подымайся, мы идем дальше.

Все, что Артем думал относительно своего длинного языка, так и осталось невысказанным: заниматься самобичеванием перед напарником у молодого наемника не было никакого настроения. Артем беспрекословно вскочил на ноги и подтянул лямку рюкзака.

Два километра, конечно, больше одного, но гораздо меньше тридцати. Артем успел даже слегка отдохнуть во время этого перехода, поскольку Кортес благоразумно не стал взвинчивать темп, а перемещался с осторожностью вышедшего на охоту тигра: уверенно, но не спеша, тщательно прислушиваясь к каждому шороху ночного леса. Один-единственный раз, в самом начале пути, под ногой Артема сухо треснула ветка, и молодой наемник удостоился такого взгляда от напарника, что его движения моментально приобрели балетную легкость. Благодаря этому на финишный отрезок наемники затратили около часа и, как и рассчитывал Кортес, вышли к плантации почти в полной темноте.