И в горе, и в радости

Рая подошла к больничному окну в коридоре. Воспоминания теснились в голове пёстрой, ожившей вереницей. Лица, мысли, образы, голоса близких и таких далёких теперь. Они царапали сердце и туманили взгляд. Раечка смотрела вдаль, но не видела ни больничного двора, ни соседних корпусов. Даже хорошо заметная отсюда лесополоса на горизонте оставалась вне её зрения. Мысленно Рая была дальше, намного дальше.

Свекровка, прижимистая и острая на язык, после той операции всё сокрушалась:

– Как же ты теперь, с одной-то грудью? А? Какая жена с тебя? Какая работница? И сокрушённо качала головой, подвывая, как над покойником:

– Ох, ты, господи-и… Бедный мой Коля, сыночек ненаглядный, ой-ой, вот за что ему это, а?!

Муж Коля умер восемь лет назад. От уремической интоксикации. Про такую болезнь в народе говорят: моча в голову ударила. Уходил Коля тяжело.

Раиса взялась своими беспокойными пальцами за край подоконника с такой силой, что побелели костяшки. Он страдал ужасно, голову раздуло, глаза выпучены были до такой степени, что казалось ещё немного, и они просто выкатятся. Рая зажмурилась, потому что знала, что снова услышит сейчас в голове его голос. Как в тот день, когда он вдруг пришёл в себя и попросил у неё пива, уверяя, что ему сразу станет легче. И всё пойдёт туда, куда нужно, а не в голову. Он с такой детской непосредственностью и искренней горячностью убеждал её, что ему непременно станет легче, если ему только выпить стаканчик холодного пива, что в какой-то момент, она действительно чуть не поверила в это. В безумно вытаращенном на неё глазу мужа появилась и стала набухать слеза. Рая, собрав всё своё мужество в кулак отказала ему, боялась, что станет хуже… Куда уж хуже… В ту же ночь Николай умер, оставив её все эти годы до боли в груди, до зубовного скрежета сожалеть о том, что не выполнила последнюю волю умирающего…

Вскоре слегла свекруха. Болела тяжело, мучительно… Последний год уже не вставала. Рая готовила ей перетёртые супчики, потому что ничего больше организм пожилой женщины не принимал. Она на себе носила невероятно тяжёлую для своих скромных размеров свекровь в ванну, чтобы помыть. Перед смертью та всё пыталась поймать неуловимые и быстрые Раины руки, чтобы поцеловать и всё повторяла:

– Раечка, Раечка, так ты ж не держи зла на меня, дочка… Прости меня, Раечка…

Так и умерла с её именем на губах.

– Раечка, будете с нами в карты играть? – спрашивает её молоденькая девушка, с марлевой нашлёпкой на лице, которая лежит с Раей в палате после операции по исправлению носовой перегородки.

– Конечно, – улыбаясь, поворачивается к ней Рая и идёт в палату.

Вечером после ужина женщины разговаривают.

– Да у меня всё отлично, – в ответ на чей-то не очень тактичный вопрос, отвечает Рая, – Несмотря на то, что похоронила сына… Сорок девять лет ему было. Кому-то, возможно, мои слова покажутся ужасными, даже кощунственными, но я вообще считаю себя счастливым человеком. Да! – её голос зазвенел в повисшей тишине:

– Ведь сорок девять лет он у меня был! Почти полвека! Мой чудесный сын! А значит, есть что вспомнить, о чём погрустить, чему улыбнуться… Не всем такое счастье выпадает… И потом, у меня хорошая дочь, двое внуков замечательных… А с какими людьми меня жизнь сводила… – Раечка мечтательно улыбается.

– А что ещё нужно? Пенсия у меня – четырнадцать тысяч… Двухкомнатная квартира, одну комнату сдаю двум студенткам. С каждой по четыре тысячи и того – восемь. Я их не трачу, складываю, дочке и внукам помогаю…

У Раечки блестят глаза, розовеют щёчки. Чувствуется, что она любит и умеет говорить, особенно при наличии таких благодарных слушателей, как сейчас.

– А недавно, мне пакет «социальный» подключили, – радостно сообщает она вдруг, – 120 бесплатных каналов! Затем заговорщицки подаётся вперёд и, оглядываясь на дверь, шёпотом добавляет:

– У меня там канал один есть «О-ла-ла» называется… – под дружный смех, она закатывает глаза к потолку, – там такое… вытворяют… Затем с притворной грустью вздыхает:

– Только зачем оно мне… – она выдерживает гениальную паузу, заслуживающую, по меньшей мере, если не Оскара, то бурных аплодисментов точно, и под новый взрыв хохота заканчивает:

– Если там все самые интересные места прикрыты…

Накануне выписки, Раечка весело собирает свои весьма немногочисленные вещи.

– Я такая везучая, – говорит она соседкам по палате, – все по неделе лежат, а я всего пять дней… Мне вообще по жизни везёт, я вам рассказывала, как Жигули «шестёрку» выиграла?! Мужу на день рождения подарила вместе со свитером лотерейный билет и выиграла машину. Вкрадчивый и мягкий голос её становится ликующим:

– Восемнадцать лет отъездила… Мои мужики не водили, в семье только я за рулём. И в горы катались с семьёй, и на море, и к друзьям на Украину. Раечка мечтательно вздыхает:

– Я очень люблю дорогу, и машину хорошо чувствую, только после удаления груди, не могу уже водить, что-то там маленько зацепили, шрам прямо до лопатки, и рука уже не так слушается, как раньше… Раечка опускается на кровать, расправляя на коленях кокетливое вязаное платье.