И в горе, и в радости...(СИ)

Он не был уверен, что во второй раз выдержит атмосферу этого гиблого места. Дементоры сведут его с ума, ведь к воспоминаниям о Лили и вине за её гибель прибавятся и опасения за судьбу Натали и Эрис.

И он принял решение. Он не гриффиндорец, чтобы бросаться на сильного врага не взирая ни на что.

— Передай Альбусу, я промолчу о своём участии в тех событиях и не буду настаивать на наказании учеников. Также я поговорю с Корфом, — почти прошипел Снейп, зло сжимая зубы и некрасиво кривя рот, ощущая, как бессильная ярость затапливает его душу, грозя перелиться через край.

Аластор усмехнулся и, стуча своей деревянной ногой по такому же деревянному полу, отправился к выходу, не удостоив больше зельевара ни взглядом, ни словом. Северус, вцепившись в подлокотники кресла, пытался утихомирить бурю, бушевавшую внутри него и грозящую вылиться в стихийный выброс, чего Снейп не позволял себе с детства.

***

Стоявшая у окна Натали, убедившись, что Моуди ушёл, аппарировав, едва выйдя за калитку, поспешила вниз, чувствуя беспокойство и желая как можно быстрее оказаться возле мужа.

Распахнув дверь и вбежав в гостиную, она еле успела увернуться от пролетевшего мимо неё кувшина с водой, метко пущенного в дверь побелевшим от злости Северусом. Кувшин, не встретив препятствия в виде двери, врезался в противоположную стену коридора и осыпался мелким крошевом осколков, залив водой обои и пол.

Миссис Снейп, чудом избежавшая смерти, кинулась к мужу, который с нескрываемым ужасом смотрел на жену, невольным убийцей которой он едва не стал. Она же, подбежав, оседлала его колени, стремясь прижаться как можно ближе к наглухо, как обычно, застёгнутому на все пуговицы мужу, желая поделиться своим теплом и заботой.

Впившись в сжатые губы мужа поцелуем, она отдавала ему свою любовь и поддержку, мысленно обещая всегда быть рядом, и её магия, разворачиваясь, как тёплый шарф, окутывала зельевара и согревала его кровь, заставляя её быстрее бежать по венам, приливая к щекам и губам, переставшим быть белыми.

Больше не сопротивляясь ласке, Северус принял дар жены, впитывая магию Натали и сминая её губы поцелуем.

Наверху, в детской, сладко спала Эрис, чувствуя любовь и не зная о тех невзгодах, что ждали их семью в возможном будущем…

========== Возвращение “блудного” зельевара ==========

В Хогвартс Северус вернулся в середине апреля, хотя колдомедик настаивал на продолжении лечения. Но Снейп, не привыкший болеть, рвался к своим котлам и пробиркам, да и Альбус уже зачастил к ним в гости, намекая, что пора бы декану Слизерина и зельевару приступить к своим обязанностям.

Во время визитов директора Натали, если оказывалась с малышкой в гостиной, демонстративно поднималась и уносила ребёнка, ссылаясь на русские обычаи, по которым никто, кроме ближайших родственников, не может видеть новорожденную.

Уложив Эрис в колыбель, она оставляла её на попечении Минки и возвращалась в гостиную, настороженным взглядом следя за директором.

В первый свой визит Альбус пришёл, как он объяснил, поблагодарить Северуса за проявленное им милосердие к двум провинившимся ученикам и к нему, старому дураку, не просчитавшему ситуацию.

Натали только хмыкнула на эту формулировку и решила не оставлять супруга наедине со старым пауком. Кто знает, что ещё взбредёт директору в голову, а Северусу надо дать время для принятия этой ситуации без влияния доброго Альбуса.

Дамблдор делал вид, что не догадывается о её к нему отношении, но через пару визитов стал всё настойчивее подталкивать Северуса к решению о возвращении в школу. И зельевар, в конце концов, согласился, в глубине души осознавая, что просто хочет сбежать в родные подземелья от заботливой жены и голосистой дочери.

Снейпу, с нетерпимостью относившемуся и к более взрослым человеческим особям, было немного стыдно за то, что он хотел оказаться как можно дальше от этого красного, орущего существа, по недоразумению оказавшегося его дочерью, хотя в то же время он с удовольствием смотрел, как Натали её кормит…

Наверное, как оправдывал так несвойственное ему поведение Северус, ему просто нравилось, что ребёнок молчит…

Впрочем, его решение не удивило никого — ни Родерика с Гертрудой, которые по окончании учебного года собирались вернуться домой, посчитав свою миссию выполненной, и желая наконец-то увидеть своего сына, первый год учившегося в Дурмштранге, ни тётушку Сильвану, которая оставалась в Принц-холле, объясняя своё решение желанием помочь родственнице в воспитании дочери и, что было немаловажно, присмотреть за лордом Принцем.

— Эти мужчины… Они такие неприспособленные. Им обязательно нужен женский присмотр, — объясняла она Натали, убеждая её вернуться в Принц-холл как можно скорее.

Натали было неизвестно, что думал об этом Аурелиус, но что-то ей подсказывало, что он совсем не возражал против того, чтобы фрау Корф осталась в его поместье, присматривать за ним и налаживать быт.