И в сердце нож. На игле. Белое золото, черная смерть

В рубашках с короткими рукавами были все: специальный уполномоченный, его заместитель, инспектор, отвечающий за работу сыскного отдела, помощник окружного прокурора, заместитель старшего медэксперта, капитан Брайс и лейтенант Андерсон из гарлемского полицейского отделения, а также трое пожарных и двое полицейских из тех, что ночью приехали на Риверсайд-драйв по ложному сигналу тревоги.

Разбирательство проходило в большой совершенно пустой комнате, в пристройке Центрального управления, на противоположной от него стороне улицы. Началось разбирательство в 9.55. Сейчас было 11.13.

Все три окна выходили на юг, на Сентр-стрит, и солнце палило нещадно. В комнате нечем было дышать.

В связи со смертью Джейка Гробовщику и Могильщику было предъявлено обвинение в «необоснованной жестокости».

Первым взял слово заместитель старшего медэксперта. Вскрытие, сообщил он, показало, что Джейк умер от разрыва селезенки, вызванного сильными ударами в область живота. По мнению экспертов, Джейка били в живот ногами или же каким-то тяжелым тупым предметом.

— Так сильно я его не бил, — подал голос Могильщик, который присел на подоконник.

Гробовщик, стоявший в дальнем углу комнаты прислонившись к стене, промолчал.

Специальный уполномоченный, призывая к тишине, поднял руку.

Лейтенант Андерсон прочитал вслух письменный отчет Гробовщика и Могильщика и предъявил переснятые страницы журнала, куда был записан рапорт.

Капитан Брайс объяснил, что Гробовщик и Могильщик ведут ночное патрулирование по его приказу; в их задачу входит объезд всех «горячих» точек Гарлема.

Трое пожарных и двое полицейских хоть и неохотно, но подтвердили, что были свидетелями того, как Гробовщик заломил Джейку назад руки, а Могильщик ударил его ногой в живот.

А потом Могильщик и Гробовщик выступили в свою защиту.

— Ничего предосудительного мы не делали, — начал Могильщик. — Часто торговцев наркотиками приходится брать прямо на улице, когда они сбывают свой товар. Либо их приходится задерживать, когда товар еще у них в кармане, либо полицейский должен доказать, что видел, как происходила купля-продажа. Если же торговец видит, что его вот-вот возьмут и избавиться от товара он не успеет, он сует наркотик в рот и глотает его. Все они носят с собой слабительное, которое принимают вскоре после ареста, в результате чего улики выходят через задний проход…

Уполномоченный улыбнулся.

— Бывает, точно знаешь, что они сбывали наркотик, видишь даже, как это происходило, но доказать ничего не можешь, — продолжал Могильщик. — В таких случаях мы с Гробовщиком бьем их в живот, чтобы вызвать рвоту, прежде чем они успеют принять слабительное и избавиться от улик.

На слове «избавиться» уполномоченный улыбнулся снова.

— Сегодня мы избиваем торговца наркотиками, — заметил помощник окружного прокурора, — а завтра будем бить в живот шофера, который ведет машину в нетрезвом состоянии.

— А почему бы и нет, тем более если он насмерть сбил человека? — сказал Могильщик охрипшим, срывающимся голосом.

— Вы забываете, что вы не солдаты, а полицейские, — напомнил Могильщику помощник окружного прокурора. — Ваше дело — следить за порядком, а наказывать нарушителей будет суд.

— Порядок — но какой ценой? — вставил Гробовщик, а Могильщик глухо добавил:

— Вы что ж, полагаете, что если дать преступникам волю, то в городе наступит порядок?

Помощник окружного прокурора покраснел.

— Я не о том, — резко сказал он. — Вы убили человека по подозрению в мелком правонарушении и к тому же не в целях самообороны.

Наступило гнетущее молчание.

— По-вашему, значит, торговля наркотиками — мелкое правонарушение? — спросил Могильщик, слезая с подоконника.

При звуке его низкого, хриплого голоса все находившиеся в комнате повернулись в его сторону. От гнева вены на шее у него вздулись, на висках пульсировали жилы:

— Каких только преступлений не совершают наркоманы: кражи, насилия, убийства… Сколько загубленных жизней… Сколько отличных парней сломались на этой привычке… Всего три недели на игле — и жизнь, считай, кончена… Господи, этот проклятый наркотик убил больше людей, чем Гитлер. А вы еще говорите «мелкое правонарушение». — Голос Могильщика звучал так глухо, будто он говорил сквозь вату.

Лицо помощника окружного прокурора покраснело снова.

— Джейк был всего-навсего мелким разносчиком.

— «Мелким разносчиком»?! — взревел Могильщик. — А кто еще, интересно, торгует этой отравой? Через мелкого разносчика все дела и делаются. Он-то, мерзавец, людей и губит. Собственными руками. Это он заглядывает людям в глаза накладывает им в руку яд. Это из-за него люди хиреют, превращаются в собственную тень. Из-за таких, как он, мальчишки становятся ворами и убийцами, а молоденькие девчонки идут на панель. Ведь наркотики денег стоят, и немалых! Тут не захочешь — убийцей станешь.