И в сотый раз я поднимусь

В милиции обезьянник, протокол, потом суд, приговор.

За то, что стояла у двери своего подъезда.

Шла как-то Саша по родному Арбату и услышала случайно обрывок разговора нескольких молодых ребят, двух парней и двух девушек.

– «Был к Иисусу приведен родными отрок бесноватый» – это Волошин, точно тебе говорю. Тебе надо с Каринкой поговорить, она Волошиным занимается, – говорила милая девчонка с такими чистыми интонациями и выговором, что Саша заслушалась.

– А у тебя ее координаты есть? – заинтересовался парень.

– Еще бы, – отвечала ему девушка, доставая из кармана пальто мобильник. – Как не быть. Мы с ней несколько месяцев в одной камере сидели.

Ребята прошли мимо, продолжая свою неспешную беседу о поэзии.

Что ж – отсидки сделали реалиями их жизни? Это нынче норма, нечто обыденное, бытовое.

Чтоб знали, кто в доме хозяин.

Ну, как не вспомнить:

«…и суд творят они, милая девушка, надо всеми людьми, и, что ни судят они, все неправильно, и не могут они, милая, ни одного дела рассудить праведно, такой уж им предел положен. У нас закон праведный, а у них, милая, неправедный: что по нашему закону так выходит, а по ихнему все напротив. И все судьи у них, в ихних странах, тоже всегда неправедные: так им, милая девушка, и в просьбах пишут: «Суди меня, судья неправедный!» А то есть еще земля, где все люди с песьими головами…» [13]

Что ж, раз так, ничего не поделаешь.

Ничего, утремся. Вопрос не в этом.

Вопрос: как жить дальше?

2. Бесов тоже нужно прощать?

Ужасные мысли одолевали ее.

Надо молиться за своих врагов. «…Благословляйте гонителей ваших, благословляйте, а не проклинайте…» (Рим. 12.14).

Она это знала и даже понимала, что гонителям ее воздастся без нее. Ведь много раз уже было. И будет. А проклятья разъедают ее собственную душу.

Хорошие слова: «Я не настолько слаб, чтобы мстить, и не настолько силен, чтобы прощать».

Да, сил на прощение не осталось.

И прощать ли, если тебя не просят о прощении?

И, если больно, можно стонать?

И – как избавиться от воспоминаний?

Не было ни одной ее бессонной ночи, чтоб перед глазами у нее не вставало лицо дочери с запекшимися от жара губами, ее худенькие сухие руки, цеплявшиеся в больнице за сумку с документами (ей в ее горячечном бреду было страшно потерять документы, о них она теперь больше всего волновалась в тумане своей тяжкой болезни). И как она молилась и просила у всех прощения в день Преображения Господня, бедная!

И слова следовательши: «Не спрячете! Я и с проломленными черепами на допрос вызываю!»

Сын с отекшей шеей (если человека избивают двухлитровой бутылкой с водой, следов не остается, только на шею сползает постепенно отек), кровоподтеки на его теле в области сердца: били ногами в своих кокетливых итальянских остроносых ботинках, в область сердца и почек били, чтоб всю жизнь помнил, чтоб здоровым от них не вышел.

Их – прощать?

Но не прощать – значит уподобиться им. А они к этому и стремятся.

Их – жалеть?

Но если в сердце не останется сочувствия, человеческим ли будет это сердце?

Они готовы пожрать любого ради денег или просто ради упоения властью над чужой жизнью. Это уже не люди. Это бесы.

И что? Бесов тоже нужно прощать? За бесов молиться?

На каком-то форуме в сети прочла она комментарии на ситуацию, подобную ее собственной:

«…Начну с того, что хорошую религию придумали индусы. И есть там такое понятие, как тапас – мистическая сила, с помощью которой можно как созидать новую реальность, так и проклинать. У много переживших этого самого тапаса могло накопиться немало… И если они проклинают, прикрыться от этого бесполезно… От этих проклятий еще никто не уходил…»

«Вся страна их проклинает, ненавидит и презирает. Во всяком случае, нерабская и умственно здоровая часть. Люди, независимо от политических взглядов, их видят болтающимися в петле, но они живы. Почему так? Почему их поступки, часто просто не совместимые ни с какими представлениями о морали и нравственности, нарушающие законы и уголовные, и духовные, и даже те, по которым существует сам мир, до сих пор остались без ответа?»

Беса из себя человек может исторгнуть только молитвой и постом.

Но хотят ли они, мучители, изгонять своих бесов? Способны ли они молиться, поститься? Хотя крестами бесстрашно себя украсили многие из них.

Лучше было думать о собственной душе, об изгнании бесов уныния, отчаяния, гнева, торжествующих и не дающих покоя.

Но молиться, как прежде, у нее не получалось.

Вера не поколебалась. Исчезли силы.

И не давал покоя вопрос: неужели бесов тоже нужно прощать?

3. Возвращение к себе