И. В. Сталин. Вождь оклеветанной эпохи

Это и предопределило радикальность реакции коммунистов. Они идеализировали успехи СССР. Советский Союз был первопроходцем, он прокладывал путь для всех. Зарубежные коммунисты прощали Сталину, своим советским собратьям ошибки (тем более что противники коммунизма вытаскивали на свет исключительно ошибки). Марксистское учение также воспринималось ими зачастую в трактовке советских коммунистов. Конечно, повторяем, Сталин хотел, чтобы и в других странах все шло, как «у нас». Сталин, в частности, считал, что в той или иной степени НЭП с её рыночными связями и использованием их абсолютно необходима для каждой капиталистической страны в период диктатуры пролетариата. Ведь невозможно представить, что сразу же по приходе к власти пролетариата у нас будут налицо уже готовые на сто процентов распределительные и снабженческие аппараты между городом и деревней, между индустрией и мелким производством, дающие возможность установить сразу прямой продуктообмен, без рынка, без товарооборота, без денежного хозяйства. Отказ от НЭПа означает, что пролетарская революция должна сразу после захвата власти пролетариатом встать на почву экспроприации средней и мелкой буржуазии, взвалив на свои плечи неимоверное бремя устроения на работу и обеспечения средствами к жизни искусственно созданных миллионов новых безработных. Из всего этого, подчеркивал Сталин, следует, что НЭП является неизбежной фазой социалистической революции во всех странах.

Что касается военного коммунизма, то он есть навязанная военной обстановкой и интервенцией политика пролетарской диктатуры, рассчитанная на то, чтобы установить прямой продуктообмен между городом и деревней не через рынок, а помимо рынка, мерами главным образом внеэкономического и отчасти военного порядка, и имеющая своей целью организовать такое распределение продуктов, которое могло бы обеспечить снабжение революционных армий на фронте и рабочих в тылу. Ясно, что не будь военной обстановки и интервенции, не было бы военного коммунизма. Поэтому нельзя утверждать, что военный коммунизм является экономически неизбежной фазой развития пролетарской революции.

Пролетарская диктатура начала у нас свою строительную работу вовсе не с военного коммунизма, а с провозглашения основ так называемой новой экономической политики. Сталин указывает при этом на работу Ленина «Очередные задачи Советской власти», вышедшую в 1918 году, в которой Ленин дал первое обоснование начал НЭПа. Эта политика была прервана интервенцией, и к ней пришлось вернуться лишь спустя три года, после ликвидации гражданской войны и интервенции. Но это все с очевидностью говорит о том, что пролетарская диктатура на другой день после революции должна базировать свою строительную работу, прежде всего, с новой экономической политики, если исходить, конечно, из экономического порядка.

И все-таки применение политики военного коммунизма не обязательно связано с гражданской войной, отмечает Сталин. Можно вполне представить состояние гражданской войны без применения методов военного коммунизма, в России так и было до начала 1918 года, до интервенции. Гражданская война шла уже с октября 1917 года, но НЭП продолжалась. И поскольку уже есть СССР, который укрепляется, постольку пролетарская революция, победив даже в какой-либо одной изолированной стране, может обойтись и без интервенции, и, значит, без военного коммунизма. Вместе с тем, продолжает Сталин, отрицать вероятность и интервенции, и военного коммунизма в какой-либо стране Западной Европы, где победит пролетарская революция, нельзя.

Что касается национализации земли в капиталистически развитых странах, то, по мнению Сталина, необходимо после революции определенно заявить о последующей (не сразу, не немедленно) национализации всей земли, с добавлением требования об обеспечении права на землепользование для мелких и средних крестьян.

Сталин возразил тем товарищам, которые считают, что чем более развитая капиталистическая страна, тем легче провести там национализацию всей земли. Наоборот, чем развитее капиталистическая страна, тем труднее провести национализацию всей земли, ибо сильнее там традиции частной собственности на землю и тем труднее, стало быть, бороться с этими традициями.

Другое дело страны, капиталистически менее развитые, где принцип частной собственности на землю не успел еще войти в плоть и кровь крестьянства. У нас, в России, крестьяне даже говорили одно время, что земля ничья, земля Божья. Но на Западе немедленно выдвигать лозунг национализации всей земли нельзя. Крестьянство западных стран, проникнутое собственническим инстинктом, не переварит сразу этого лозунга.