...И в трещинах зеркальный круг

– А вот этим надо заняться серьезно, – сказал Дермот. – Но я хочу, чтобы вы поняли – скрывая от жены правду, вы подвергаете ее риску. Впрочем, ближайшие несколько дней, пока ваша жена находится под наблюдением врачей, опасаться нечего. У меня к вам еще одна просьба. Составьте, пожалуйста, по возможности полный список людей, находившихся на площадке у верха лестницы или поднимавшихся по ступеням в момент убийства.

– Постараюсь, хотя не уверен, припомню ли всех. Лучше попросить об этом мою секретаршу, Эллу Зелински. У нее блестящая память, у нее же должны быть списки приглашенных. Если хотите поговорить с ней сейчас…

– Хочу, и даже очень.

Глава 11

1

Элла Зелински бесстрастно взирала на Дермота Крэддока сквозь массивные очки в роговой оправе, а он думал – надо же, чтобы так повезло! Спокойно и по-деловому она выдернула из ящика стола листок с машинописным текстом и протянула его Крэддоку.

– Могу сказать почти наверняка – сверх этого списка не было никого, – сообщила она. – Но, возможно, есть двое или трое лишних – кое-кто из местной публики. То ли до них не дошло приглашение, то ли они быстро ушли. Короче, я почти уверена, что этот список точен.

– Очень квалифицированная работа, позвольте сделать вам комплимент, – сказал Дермот.

– Спасибо.

– Наверное… извините, я в этом полный профан… наверное, ваша работа требует высокой квалификации?

– Все должно быть отпечатано четко и ясно, это факт.

– А каковы ваши обязанности? Вы, если можно так выразиться, осуществляете связь между студией и Госсингтон-Холлом?

– Нет. К работе студии я не имею никакого отношения, разве что отвечаю на звонки оттуда либо звоню на студию сама. На мне – светская жизнь Марины Грегг, ее деловые и личные контакты, ну и в определенной степени я слежу за ведением хозяйства.

– Работа нравится?

– За нее щедро платят, и она достаточно интересна. Впрочем, убийство в контракте оговорено не было, – добавила она сухо.

– Вы были потрясены?

– Так сильно, что хочу спросить: вы уверены, что это убийство?

– Шестикратная доза гиэтилмексина и так далее – чем еще это может быть?

– Несчастным случаем.

– Но как, на ваш взгляд, такой несчастный случай мог произойти?

– Вам трудно себе это представить, потому что вы не знаете обстановки. Этот дом – просто склад всякого снадобья. Я вовсе не имею в виду наркотики. Речь идет о лекарствах, выписанных доктором, но, как часто бывает в медицине, так называемая смертельная доза не всегда сильно отличается от дозы лечебной.

Дермот кивнул.

– У людей театра и кино разного рода провалы в памяти – дело вполне обыкновенное. Иногда мне кажется, чем больше ты талантлив как художник, тем меньше у тебя здравого смысла в каждодневной жизни.

– Вполне возможно.

– А сколько они таскают с собой всяких бутылочек, облаток, порошков, капсул и всяких коробочек! Успокоительное в кармашке, тоник в сумочке, таблетка для поднятия духа еще бог знает где – мудрено ли перепутать?

– Но все это едва ли применимо к нашему случаю.

– Как сказать. Допустим, кому-то из гостей потребовалось успокоиться или взбодриться, он (или она) достал свою бутылочку и то ли потому, что с кем-то в эту секунду разговаривал, то ли потому, что забыл дозу – давно это средство не принимал, – положил себе в бокал больше, чем полагается. Потом отвлекся и куда-нибудь отошел, а в это время появляется миссис, запамятовала ее фамилию, думает, что это бокал ее, хватает его и выпивает. По мне, такая версия куда правдоподобнее всего остального.

– Надеюсь, вы понимаете, что подобные варианты мы тоже рассматривали.

– Понимаю. И все же там бродило столько людей, столько бокалов с напитками повсюду стояло! Берешь чужой и выпиваешь из него – это не такая уж редкость.

– То есть вы не думаете, что кто-то намеренно отравил Хитер Бэдкок? По-вашему, она просто выпила из чужого бокала?

– Мне кажется, что это – самое вероятное.

– В таком случае, – сказал Дермот, тщательно подбирая слова, – это был бокал Марины Грегг. Понимаете? Ведь Марина передала умершей свой бокал.

– Может, она только думала, что это ее бокал, – поправила его Элла Зелински. – Вы ведь с Мариной еще не разговаривали? Она рассеянна до крайности. Она может взять любой бокал, похожий на тот, что был у нее, и выпить из него. Я не раз видела, как она это делала.

– А «Калмо» она принимает?

– О да, как все мы.

– И вы тоже, мисс Зелински?

– Бывает. В таких делах люди склонны обезьянничать.

– Я бы очень хотел поговорить с мисс Грегг, – сказал Дермот. – Она… на удивление долго не может прийти в себя.

– Это просто каприз, истерика, – объяснила Элла Зелински. – Она же все время себя заводит. А тут – убийство! Оно не может не выбить ее из колеи.

– А вас, мисс Зелински, не может выбить?

– Когда вокруг тебя целыми днями все только ахают да хватаются за сердце, – сухо ответила Элла, – поневоле впадаешь в другую крайность.

– Вы гордитесь тем, что и бровью не ведете, когда рядом разыгрывается трагедия?

Она обдумала его слова.

– Возможно, это не самая милая черта. Но мне кажется, если такой иммунитет у себя не разовьешь, сама живо чокнешься.