И весь ее джаз…

Консьержка, не в силах кричать из-за сдавившего горло спазма, в ужасе закрыла глаза. Умная дама понимала, что ее теперь тоже добьют.

Когда глаза открыла — никого в подъезде не было.

Она вышла из комнатки и увидела лежавшего на полу Джаму. Под головой натекло чуть-чуть крови.

Консьержка рванула в комнатку, вызвать милицию и «Скорую».

— Стойте, — услышала слабый голос.

Снова вышла на площадку.

«Мертвец» Джама, пошатываясь, поднимался на ноги.

— Не звоните никуда, — попросил он.

— Почему? — не поняла она.

— Я сам его найду, — сказал Курмангалеев. — Зачем вам лишние проблемы?

Это было очень здраво. После пережитых приключений искать новые консьержке решительно не хотелось.

Она вышла еще раз из своей комнатки, теперь — со шваброй. Через минуту никаких следов только что произошедшего боестолкновения в коридоре не осталось.

И очень кстати, потому что вошел какой-то пенсионер с собачкой и с большим подозрением посмотрел на капитана Курмангалеева.

Его можно было понять. Кровь из ссадины скрыли густые волосы, а вот окольцевавший левый глаз фингал, наливаясь и багровея, делал лицо Джамы не вполне гламурным.

— Все в порядке, — сказала сообразительная консьержка.

Пенсионер, недоверчиво озираясь, прошел мимо них, поводком втягивая за собой песика, с интересом обнюхивавшего уже невидимые следы Джаминой крови.

— Они на «Жигулях» уехали, — шепнула Джаме тетка, несмотря на испуг, успевавшая посматривать и в свой телевизор.

— Частника поймали? — спросил Джама.

— Нет, на своей.

— Как убрать видео, знаете? — задал капитан следующий вопрос.

— Никак, — ответила консьержка. — Через неделю само умрет. Если не заказать запись. У нас договор с информационным агентством.

— Это будет лучший вариант, — сказал Джама. — Чтобы само умерло. И для вас, и для меня.

— Согласна, — серьезно кивнула тетка.

— А можно посмотреть номер машины, на которой они уехали? — спросил капитан. — Но чтоб агентство не беспокоить.

— Можно, — сказала тетка. — Часовую запись я могу смотреть сама.

— А переписать?

— Не могу, — развела руками консьержка.

Джама залез к ней в сторожку и внимательно просмотрел запись. Сначала — позорную сцену задержания. Крепко она ему врезала. Не по-детски, во всех смыслах.

Потом — картинку с их отъездом на белой «Ладе Приоре».

Чуть стало легче, когда убедился, что все-таки его не ребенок прибил. Девчонка была субтильной, но явно половозрелой.

И все равно — чертовски обидно.

А самое главное, что просто рвало мозг наизнанку, было уже неоднократно передуманное: почему и теперь подлый убийца Краснов не грохнул своего опаснейшего преследователя, тем более — имея бесшумное оружие? Да, на записи видно: девчонка отталкивала его руку с пистолетом. Но Грязному ли не справиться с мелкой? Значит, не так уж и хотел он Джаминой смерти?

И еще одна загадка.

Грязный ненавидел весь мир. А тут — прикрыл собой непонятно откуда взявшуюся девку.

Чудны дела твои, Господи.

В таком полуразобранном виде Джама поехал на «Киевскую». Пока дошел от метро до Дорогомиловской — дважды спросили документы.

Его и охранник бизнес-центра долго не хотел пускать — заплывший глаз делал свое дело. А телефон Марии был занят.

Когда наконец дозвонился — пропустили.

Далее — зеркально повторилась сцена двухнедельной давности.

Только теперь на диванчике возлежал Джама, а Машка распахивала окно, расстегивала ему ворот и терла мочки ушей. На этом ее познания в деле оказания скорой медицинской помощи, к несчастью, заканчивались.

— Как тебе помочь? — чуть не плача, спрашивала Ежкова.

— Посиди со мной, пожалуйста, — слабым голосом попросил пораженный в голову герой. Пораженный в голову — опять-таки, во всех смыслах.

Машка, утопая в жалости, присела рядом с ним на диванчик.

У Джамы действительно кружилась голова, легкий — а может, и средний — «сотряс» он наверняка поимел. Впрочем, ему постепенно становилось лучше. Хотя, когда Машка присела рядом, голова стала кружиться сильней.

Но уже не от соприкосновения с тяжелой стеклянной бутылкой.

— Может, «Скорую» вызвать, а, Джамочка? — склонилась над раненым испуганная джазовая вокалистка.

— Не надо, — отказался капитан. Хотя от запаха ее духов, от касания ее волос, а главное, от близости ее присутствия он вообще куда-то начал проваливаться.

— Бедненький, — прошептала Машка, нежно дотрагиваясь до зловещего, уже потемневшего фингала. — Тебе больно, Джам?

— Нет, — честно ответил он. Голова болела только в самом начале. Сейчас не болело ничего. Оставалось лишь решиться на главное. А капитану было страшно.

Эх, была не была!

Он сразу двумя руками обнял мягкое и теплое Машкино тело.

Оно на мгновение напряглось, а потом…

Потом Машка решила не бороться с тем, с чем не хочется бороться. Руки же Джамы делали то, о чем он все последние недели мечтал. А потом — и не только руки.

Машка поначалу просто не сопротивлялась. Однако через пару долгих поцелуев сама потеряла голову.

Спохватилась тогда, когда уже все закончилось:

— Господи, у нас же дверь не заперта!

Вскочила с дивана, и на бегу прикрываясь руками, побежала к двери.

Дважды щелкнул замок.

— Ты такая красивая, Машенька, — сказал Джама.