И вновь искушение

— Я знаю о ваших чувствах, милорд, — сказала она, высвобождая руку. — Вы никогда их от меня не скрывали. — Она искоса взглянула на маркиза. — Боже мой, я только сейчас поняла, насколько здесь жарко!

— Я сию минуту принесу вам напитки, — сказал граф, едва не зарычав на Коннолла, и ринулся в толпу.

— Я вижу, что мне все еще требуется некоторая практика, если Редмонд переплюнет меня в подхалимстве, — непринужденно заметил маркиз.

— Вы оба простите меня, — вмешался в разговор отец, — я оставлю вас, чтобы справиться, не требуется ли чего-нибудь леди Манроу.

Когда они оказались одни, Коннолл некоторое время внимательно смотрел на нее, и его взгляд обещал такие вещи, о которых, она понимала, он не дерзал сказать в переполненном людьми зале. Она ощутила тепло между ног. Боже милостивый!

— Как прошла ваша кадриль? — спросил он, поднимая голову, чтобы посмотреть в ту сторону, куда удалился Редмонд.

— Была короткой.

— Ага. Ты мечтаешь, стало быть, о более продолжительном танце?

— Не с лордом Редмондом, — пробормотала Эванджелина, протягивая руку, чтобы пальцами обхватить его теплый рукав. — Я не могу вспомнить, где находится стол со сладостями, — сымпровизировала она, чтобы скрыть возникшее желание коснуться его. — А ты?

— Не имею понятия. Давай поищем?

— Что вы обсуждали с моим отцом? — спросила она.

— Ты, в самом деле, хочешь поговорить об этом? — пробормотал Коннолл, притягивая ее к себе ближе.

— Ты ожидаешь, что я сделалась совсем тупой и собираюсь ждать каждого твоего слога, словно из твоих губ капает золото?

Маркиз фыркнул:

— Это было бы довольно неприятно. Ну ладно. Мы говорили о тебе.

— Обо мне. О цене, вероятно? — Значит, он совершил туже ошибку, что и Редмонд, и направился не к тому родителю за… за тем, что он хотел от нее. — Не для исповеди, я надеюсь.

— У меня нет ни малейшего желания скрещивать шпаги с твоим отцом, Джилли. Беседа носила приватный характер, но мы не коснулись твоих пристрастий и антипатий.

Как будто ее отец что-либо знал о ней.

— И? — спросила она. — Вы пришли к каким-то интересным выводам?

— Все, что касается тебя, очень интересно. — Он наклонился к ней. — Я мечтаю о дальнейших исследованиях.

— А что… — Она поперхнулась и откашлялась. — Что дает тебе основания думать, что я позволю тебе эти «дальнейшие исследования», как ты выразился?

— Я так думаю, потому что ты отделалась от Редмонда в первую же подходящую секунду, — шепотом пояснил он. — Я хочу, чтобы ты знала, Эванджелина, что тот эпизод в складской комнате был лучшим в моей жизни. Если бы было больше времени, думаю, ты не была бы разочарована.

Разочарована? Он вынудил ее издать звук, о котором она и подумать бы не могла.

Вероятно, он прочитал выражение, отразившееся на ее лице, потому что засмеялся.

— Я хочу сказать тебе, моя дорогая, — продолжил он так же тихо тем же доверительным тоном, — что будет еще лучше. — Он коснулся губами ее уха. — И я намерен оказаться с тобой наедине, чтобы показать все должным образом. И продемонстрировать, что тот предыдущий эпизод не был всего лишь счастливой случайностью.

По ее телу прошла дрожь. Это были всего лишь слова — и, тем не менее, она снова почувствовала пламя в лоне.

— Прекрати этот разговор, — неуверенно проговорила она.

— Нет. Я сейчас хочу описать тебе, как мы будем снимать друг с друга одежду. Мы начнем с моего галстука, потому что я хочу ощутить, как твои губы целуют мне шею. Затем…

Музыканты на балконе заиграли вальс. Их вальс.

— Если ты станешь продолжать в таком духе во время нашего танца, я упаду в обморок, — проговорила она, пока он вел ее к центру зала.

— Сомневаюсь в этом, — возразил Коннолл с лукавой улыбкой, — но как знаешь. — Положив руку ей на талию, он закружил ее в вальсе.

Эванджелина уже и раньше заметила, что он был искусным танцором, но сейчас, когда у нее была возможность сравнивать, она могла бы сказать, что он танцевал так же великолепно, как и занимался любовью. И это был вполне справедливый комплимент, сказала она себе.

— Пенни за то, чтобы узнать, о чем ты думаешь, — пробормотал он, привлекая ее к себе ближе, чем того требовали приличия.

— Я просто думала о твоих умениях, — призналась она, чувствуя, как заполыхали сначала щеки, а затем и все тело.

— И каков уровень моих умений, смею я спросить?

— Если бы ты был студентом, я поставила бы тебя во главе списка в твоем классе.

Он снова засмеялся. Ей нравились звуки этого веселого смеха, лишенного сарказма, которого было немало в его речи.

— Я просто скажу спасибо и верну тебе, в свою очередь, комплимент.

— Ты обещал, что расскажешь мне о Франции, — сказала Джилли, делая вид, что его комплимент не столь уж ее порадовал.

— Обещал. Очень хорошо. Ты предпочитаешь задавать мне вопросы или я расскажу тебе всю историю?

— Всю историю, если можно.

— Позволь мне прежде сказать, что я хотел бы, чтобы ты никому об этом не рассказывала, — сказал он, глядя ей в глаза.

Она кивнула:

— Обещаю. Коннолл улыбнулся: