«И вновь цветёт акация…» О прозе Деборы Фогель

«Но душа сырья необычайно деликатна, невероятна. Нужно только добыть скрытую душу материи.

Есть глина, клейкая и растратившая жизнь.

Цемент, серый, въедливый, будто из ничего.

Исполнена терпения бархатистая известь.

Жесть, опытная и печальная, как человек, который говорит уже: пусть будет в жизни то, что уже есть.

И железо, твердое, как драматические судьбы.

Во всех сооружениях можно обнаружить скрытую формулу их души».

Сооружение железнодорожной станции. Глава шестая.

Марек Влодарский (Генрик Стренг) «Ten kawal przestrzeni nieporadnej». 1930 г. Иллюстрация к книге «Сооружение железнодорожной станции» (Раздел 3). В оригинальном издании Vogel D. «Akacje kwitną. Montaże». Warszawa, 1939 — напечатан на с. 147.

*

Б. Алквит внимательно и, мне кажется, нежно рассматривал ее прозу, рассуждая, тем не менее, подчеркнуто объективно, — в частности, о роли ее произведений в молодой идишистской литературе.

Говоря о том, может ли сюрреализм считаться еврейским качеством в искусстве, он приходил к выводу, что нет, не может, поскольку абсурд неважно сочетается с четкой рефлексией прагматических убеждений иудаизма. Об этом не стоило бы говорить, — Алквит написал множество бесконечно более точных и интересных замечаний о ее творчестве, — если бы в 1920-30-е годы Львов не стал прибежищем для еврейских писателей и художников, сосредоточенных на сюрреалистических чертах буквального и, в особенности, художественного пространства. Это были выпускники школы Фернана Леже, художники группы «Артес», — Марк Влодарский, Людвиг Лилле, Отто Ган, Александр Ример; их коллега Эмиль Кунке; наконец, Бруно Шульц, проза и рисунки которого тоже мало напоминали классицизм.

Выдержка из письма Деборы Фогель к Б. Алквиту проясняет особенности полемики автора с ее рецензентами:

«Прошу, вместе с тем, еще раз вслушаться во внешний пульс и ход мысли моих коллажей, и Вы почувствуете разницу между ними и сюрреалистическими монтажами. Коллажный метод ― это то, что соединяет. Однако так же, как существует разница между коллажами кубистическими и сюрреалистическими, так существует разница, возможно, не столь выразительная, между этим последним и коллажем постсюрреалистическим, как я позволила бы себе назвать мои монтажи.

Я считаю эти попытки переходной формой на пути к реалистическим монтажам.

Еще одно замечание, — почему сравнительная частичка „как“ должна быть признаком беспомощности, как пишет Алквит? Сравнение лучше, чем метафора, соответствует моим задачам. Сравнение мне близко в силу его особого спокойствия. Метафора имеет склонность аннулировать две вещи, сливая их воедино; сравнение отдаляет их от себя, но и все-таки становится благодаря им близким самому себе.

Поэтому сравнение мне ближе, нежели барочная метафора».

И еще, там же:

«Открывая свежий номер „Inzich’a“, всегда ощущаю успокаивающее дыхание того уровня духовной и художественной культуры, которому можно доверять. Возможность „доверять кому-либо“ в наших обстоятельствах доподлинно является ― счастьем».

Дебора Фогель. Письмо.

О рецензии Б. Алквита на книгу «Акация цветет»

*