И волком я бреду во снах... (СИ)

В вечер того же дня у меня состоялся серьезный разговор с Лаоном.

- Ваша Светлость, - начал я, - Лучшим решением будет отправить золото в Мавен. Да и самим ехать туда же. Хоть светлых было не так уж много, но это как-никак сдерживало темных. Теперь же им совсем ничего не мешает запереть нас здесь как в мышеловке.

Подняв на меня взгляд, полный тягостных раздумий, князь ответил:

- Так-то оно так, и ты конечно прав, вот только выбора у меня нет. Мой король велит оставаться нам здесь и при любом раскладе удерживать город, - он встал и, подойдя к окну, стал вглядываться туда, где из-за городской стены был виден краешек долины, резко поднимавшийся к Тракту, - Так что очень может быть, нам скоро "посчастливится" прочувствовать на собственной шкуре, каково было положение темных.

Мне стало ясно, что и человеческий правитель понимал всю сложность ситуации, но, похоже, выхода из нее он не видел.

По прибытии обоза, я настоятельно порекомендовал Лаону отправить из Нагарата не только золото, но и все что могло бы послужить обузой, в том случае если эти "гостеприимные" стены мы будем вынуждены покинуть. Особенно если это придется делать с боем. Захваченный город обеспечил вполне комфортный быт, поэтому почти весь скарб было решено отослать, обратно в Мавен.

Так же было приказано собираться и Титусу. Тот воспринял эту весть как настоящую трагедию и даже попытался протестовать, но как бы то ни было, а приказы повелителя не обсуждаются. Следующие несколько дней, до выхода каравана, секретарь дневал и ночевал в библиотеке, сортируя и подбирая те свитки темных, что представляли для людей хоть какой-то интерес. Ракса помогала ему, отдавая этому занятию все свое свободное время, и даже сном пожертвовала (до постели эти дни она добиралась далеко за полночь). А поинтересовавшись, зачем она это делает, получи такой ответ:

- Знания должны быть сохранены, тем или иным образом! - впрочем, что еще я мог услышать от темного эльфа.

Однако в кутерьме и суете предстоящей отправке обоза, секретарь умудрился еще раз меня позабавить. В очередной раз припозднившаяся Ракса, вошла в комнату сжимая в руке нечто, более всего походившее на цветок, сделанный из разукрашенной бумаги. Озадаченный, столь странным предметом я спросил эльфийку:

- Что это?

На что девушка, склонив голову на бок, несколько пространно произнесла:

- Титус подарил.

Ясней мне не стало. Я сделал неопределенный жест, рукой понуждая ее продолжать. И она тем же странным тоном объяснила, дескать, этот ненормальный сначала декламировал какой-то поэтический бред светлых о бутонах на снегу, потом вручил вот это со словами: "Что бы благородной леди хоть чем-то запомнился несчастный Титус. Хотя бы тем, что он смог преподнести ей цветок среди зимы!". Покрутив бумажный стебелек в руках, Ракса пожала плечами и саркастически хмыкнула, но, все же бережно положив неожиданный подарок на уголок стола, стала готовиться ко сну.

Накануне отъезда я тоже пришел к Титусу в библиотеку и попросил у него бумаги для письма.

- Бумаги? - словно бы не веря своим ушам, переспросил секретарь и с недоверием стал выпытывать, - Зачем это тебе?

- Хочу письмо написать, - резонно парировал я, прибавив, - И надеюсь, что ты передашь его Варге, когда прибудешь в Мавен.

Выражение лица молодого человека свидетельствовало, что слова мои в голове его никак не укладываются, но все же достал чистый лист из своих запасов и протянул мне. А пододвигая чернильницу с пером, спросил:

- Может тебе помочь?

- Не надо. Писать я умею, - ответил уже удаляясь.

Однако еще большим потрясением для княжеского секретаря, стало то, что письмо было написано на гномьем языке - все родичи его знали. Хотя надо сказать гномам дорого стоило это наше знание. Титус не веря своим глазам, рассматривал символы, впрочем, прочесть не мог. Как раз на это я и рассчитывал, но до конца уверен не был. Поэтому самое главное послание оставил запахом. Писаное чернилами гласило, что Варга при первой же возможности должна собираться и идти домой, потому что темные скоро придут во владения князя и Мавену не устоять. А что бы она безошибочно поняла, что это письмо мое и все настолько плохо и что может быть это последняя весть от меня я, вызвал в душе тот образ, что хотел передать. А когда чувства стали достаточно сильными и все тело отозвалось на них, сунул в рот палец и прикусил до крови, а смешав кровь и слюну, провел этой смесью снизу по обрезу листа и отнес послание к молодому человеку. Титус некоторое время пялился на лист, однако, в конце концов, посыпал его сухим мелким песком, что бы подсушить чернила и, сложив пополам убрал в свою сумку, где обычно и хранил все важные бумаги.

Я уже повернулся, чтобы уйти, секретарь же порывисто выкрикнул мне вдогонку:

- А что вы, оборотни, действительно можете писать и читать по-гномьи?

- Да и все. По-гномьи, по-эльфийски, по-человечески. В наших пещерах тоже есть библиотека, - будничным тоном констатировал я, в представлении Титуса же рухнул мир - "звери" поголовно умеют читать и писать, причем на многих языках это было выше его понимания.