И восходит луна (СИ)

Кайстофер махнул рукой, обозначая, что прислуга может выйти, пока они не закончат трапезу. Только когда Грайс и Кайстофер остались вдвоем, она поняла, какой все это фарс. Обычный завтрак, ничего не значащее утро.

Кайстофер сказал:

- На нефтехимическом комплексе в Наньхане произошла авария. Утечку отходов купировать не удалось.

- Это ужасно!

- Да, акции "Шелл" упали.

Кайстофер перевернул страницу, сказал:

- Нужно будет упомянуть об этом на телевидении завтра.

Грайс привычно улыбнулась:

- Удачи тебе.

Ее часто коробили слова Кайстофера, но она не подавала виду. А потом Грайс вдруг бросила вилку и нож на тарелку. Ощущение механичности, нереальности происходящего оставило ее, мозг стряхнул с себя дереализацию, и все события двух прошедших ночей предстали перед ней во всей красе.

- Ты не хочешь ничего мне рассказать? - спросила Грайс.

- О чем ты? - Кайстофер поднял взгляд от газеты. Глаза его выражали легкое раздражение - привычный буржуазный спектакль был нарушен. Кайстофер смотрел на нее, как на актрису, перепутавшую реплики.

- Мне жаль, что все так получилось. Я правда не хотела приходить туда, к тебе. Я не хотела этого знать.

- Что? - спросил Кайстофер. Грайс почувствовала, как пол медленно уходит у нее из-под ног, она откинулась на стуле, потеряв привычную прямоту осанки.

- Ты плохо себя чувствуешь? - спросил Кайстофер. Он принялся отрезать кусок от тоста с джемом. - Если да, то это нехорошо. Сегодня День Дайлана. Мы должны присутствовать на нем. А потом мы приглашены на обед к генеральному директору компании "Файзер".

- Ты не хочешь ответить мне, что происходит? Что произошло позавчера?

- Я при всем желании не могу ответить на этот вопрос в том, что касается тебя. Меня не было в городе.

Кайстофер посмотрел на нее очень спокойно, его глаза выражали в лучшем случае легкую озабоченность. А Грайс подумала, может она сошла с ума. Может она спятила от просмотра безумной порнографии и пуританской жизни с Кайстофером. Может ей это все приснилось, может ничего и не было, и все живы, и все в порядке. Как Грайс была бы счастлива этому. Однако почти тут же перед глазами ее просвистел водяной кнут, вгрызшийся к дома.

Грайс осторожно спросила:

- Ты не знаешь о трагедии, которая произошла позавчера?

- Очень прискорбно, что Аймили не может контролировать свои силы. Мне стоит публично осудить ее, а наедине посоветовать ей быть осторожнее впредь.

Да уж, подумала Грайс, если он только попробует - Аймили даст ему по морде.

Грайс смотрела на Кайстофера, пытаясь понять, лжет он или нет. Он мог не помнить, он мог лгать. Грайс смотрела в его голубые глаза и видела, как пульсируют его зрачки.

- Пожалуйста, Грайс, - сказал он. - Возьми себя в руки. Это большая трагедия, но будучи членом этой семьи, ты должна отречься от некоторых человеческих представлений и переживаний.

Грайс слушала его очень внимательно, однако так и не поняла, его непривычно-длинная фраза была признанием или же продолжением этой лжи. Он не давал никаких намеков. И Грайс решилась. Она сказала:

- Ты больше не можешь скрывать от меня свою вторую часть. Беспорядок.

- Не понимаю, о чем ты. Что ты имеешь в виду, говоря о второй части? Ты выражаешься метафорически? Или ты имеешь в виду, что есть какой-то другой Кайстофер?

Грайс и сама не знала, что имеет в виду, поэтому она сказала:

- Неважно. Я видела тебя, в белом костюме с костями, у которых бесконечное количество граней. Ты был хаосом, беспорядком, безумием, я не знаю кем!

Кайстофер отправил в рот кусок тоста с джемом, принялся отрезать следующий.

- Не могу ничего сказать по этому поводу, Грайс. Возможно, тебе приснилось. Беспокойные сны могут свидетельствовать о передозировке флуоксетина. Я бы настоятельно советовал тебе снять этот препарат.

Грайс захотелось его ударить.

- Знаешь, как это называется, Кайстофер?

- Из вежливости спрошу: как?

- Газлайтинг!

- Я знаком с феминистским дискурсом лишь постольку поскольку я вынужден отгораживаться от таких личностей, как Раш Лимбо.

- Ты пытаешься выставить меня сумасшедшей! Заставить усомниться в реальности.

- Нет. Если хочешь удостоверить свою реальность, используй большее количество респондентов, чем один.

Кайстофер отпил кофе, а потом сказал:

- Я очень скучал по тебе.

И Грайс почувствовала, что он не скажет ей ничего, и она даже не поймет, о чем он думает. Он и вправду мог не помнить.

- Я тоже скучала по тебе, - сказала Грайс и улыбнулась. Она приняла правила игры, поддерживая привычные представления об идеальной семейной жизни.

- Пожалуйста, не дай своим переживаниям испортить День Дайлана. Он долго его ждал.

Как Грайс могла забыть. Сегодня был один из двух дней в году, когда Дайлан спасал людские жизни. Грайс никогда еще не была на подобном мероприятии. Те, кто были там, в слезах благодарили Дайлана за жизнь, дарованную им и с ужасом шептали об истинно древнем размахе празднества. Грайс слабо представляла себе День Дайлана. Насколько Грайс его знала, это должно было быть что-то вроде шоу про доморщенных целителей.

«Встань и иди!» или еще что-то подобное.