И возмездие со мною (Человек боя)

— Ну что тебе до этого?.. — Елизавета замолчала, прикусив губу, потом прямо посмотрела на флегматически рассеянное лицо Егора, призналась, — знаешь, я об этом не думала. Может быть, ты прав. Но что из этого следует?

— Да ничего особенного. Я просто размышляю вслух. Но чует мое сердце, странные дела тут у вас делаются. Ну, потопали дальше?

Они сошли с узкой асфальтовой ленты со следами протекторов (ездили на каких-то тяжелых машинах), углубились в лес, однако через двести метров уперлись в забор из колючей проволоки высотой метров в пять. Он был двухрядным и добротным, сделанным надолго и прочно. Вмес-то столбов использовались стволы деревьев, вершины которых были спилены. И вдоль забора с той стороны Крутов увидел протоптанную тропинку, что говорило о наличии живой охраны зоны.

— Похоже, белых грибов нам сегодня не видать, — глубокомысленно сказал Крутов. — Но контора здесь устроилась серьезная, если судить по дороге и колючке. Сними-ка эту изгородь на пленку.

— Зачем?

— Пригодится когда-нибудь.

Елизавета послушно подняла видеокамеру, и в тот же момент слева, метрах в двадцати, раздался чей-то голос:

— Эй, телеоператоры, а ну прекращайте съемку!

По ту сторону изгороди зашевелились кусты акации, за деревьями замелькали тени, и на свободное от кустов пространство вышли двое угрюмого вида мужчин в пятнистых комбинезонах и беретах, с автоматами через плечо.

— Здесь снимать запрещено, — продолжал один из них, лобастый, темноволосый, с глубокопосаженными прозрачно-серыми глазами и морщинистым лицом. — Поворачивайте и валите отсюда подобрупоздорову.

— Кем запрещено? — полюбопытствовал Крутов, сразу оценив профессиональную подготовленность охранения: один прикрывал второго, а оба двигались по-особому гибко и свободно.

— Не твоего ума дело. Сказано — поворачивай, значит поворачивай.

Второй, что шел сзади, худой и горбоносый, со впалыми щеками дистрофика, но жилистый и сильный, коснулся спины напарника и кивнул на нож в руке Крутова, который тот не успел спрятать. Они о чем-то заговорили, понизив голос, в то время как Егор и Елизавета, переглянувшись, начали отступление. Тогда морщинистолицый окликнул Крутова:

— Эй, малый, а ну подойди ближе.

— Зачем? — оглянулся Егор.

— Кидай сюда свой ножик.

— Иди, не останавливайся, — одними губами бросил Крутов девушке, сам же приостановился на секунду.

— А больше ты ничего не хочешь, лягушка пятнистая?

— Двигай сюда, я сказал! — Часовой заученным движением снял «калашников» с плеча, поднял ствол и спустил скобу предохранителя. — Не то уложу на месте!

— Какой ты храбрый, — хмыкнул Крутов, подбрасывая бетдаггер с особой подкруткой, поймал нож и одним точным безошибочным движением воткнул его в чехол на поясе. — Может, посоревнуемся, кто окажется быстрей, ты или я?

Парни переглянулись, и в то же мгновение Крутов взял темп и исчез в кустах, догоняя ушедшую вперед Елизавету. Наверное он произвел впечатление на сторожей за колючей проволокой, а может быть, они только пугали грибников, во всяком случае, стрелять вслед молодой паре они не стали.

— Зря ты их дразнил, — сказала девушка, когда они снова выбрались на асфальтовую дорогу. — Таким, как они, ничего не стоит убить человека.

— Здрасьте, — поклонился Крутов, — с какой это стати я должен был отдать им нож? И с какой это стати они открыли бы огонь по мирным гражданам? Партизанские войны в этих краях кончились еще в сорок четвертом году.

— В сорок третьем.

— Тем более. Кстати, куда ты так спешишь? Во-первых, мы не завтракали, во-вторых, не набрали боровичков. Я знаю еще одно место неподалеку, завернем туда…

Елизавета замедлила шаг, но не остановилась, лицо ее стало хмурым и озабоченным.

— У меня дурное предчувствие… — Она передернула плечами. — И оно меня никогда не подводило. Что-то случилось в деревне. Пошли домой.

— Ну вот еще! Что там может случиться?

— Я тебя прошу.

Егор подумал, молча догнал ее и ускорил шаг.

В Ковали они вошли в половине одиннадцатого, сразу увидев столб дыма посреди села: дымилась куча угля и золы, оставшаяся от коммерческой палатки. По деревне ходили потерянные жители, многие из них, в основном женщины, собрались возле Гришанковой хаты, у которой были выбиты стекла.

Во дворе дома стоял «уазик» скорой помощи, на земле лежал человек в окровавленной рубашке, а над ним склонились двое мужчин в белых халатах.

— Что случилось? — спросил Крутов у женщин возле соседнего дома, ища глазами своих, потом увидел на улице четкие следы колес и понял, что в деревне побывала банда на мотоциклах. С плачем к нему кинулась тетка Ксения, за ней подошла сестра Лида.