И возмездие со мною

Интуиция голоса не подавала, поэтому Панкрат приказал Михаилу ждать его возле больницы и направился к приемному покою. Узнав, где лежит раненый дед Осип из деревни Ковали, он взял в раздевалке халат и прошествовал на третий этаж в первое хирургическое отделение, где располагалась палата Осипа.

Дядя Егора Крутова выглядел почти здоровым. Панкрата он не знал и на «привет от племянника» сначала прореагировал как на шутку и лишь потом, после короткого рассказа о происшествии с племянником, заговорил с Панкратом серьезно.

– За что же его забрали, сукины дети? Он же сам военный человек, ничего дурного не замышлял.

– Поэтому я и пришел к вам, – сказал Воробьев. – Хочу понять, что случилось. Егор действительно хороший человек, в тюрьме ему не место, надо выручать.

– А ты адвокат али еще кто?

– Еще кто, – усмехнулся Панкрат. – Друзья мы и делаем одно дело.

– Ясно, – усмехнулся и Осип. – Лихой ты человек, я гляжу, пролаз[29]. Но верить можно. Егор с каждым дружить не стал бы. Лишь бы твои планы хинью[30] не пошли. Чего знать-то хочешь?

В палате находились еще трое больных, посматривающих на гостя с любопытством, и Панкрат понизил голос:

– До того, как Егор приехал, у вас в округе ничего странного не происходило?

– А что у нас должно происходить? Тишь да гладь, да божья благодать. Разве что вот корова у кума пропала, месяц искал – не нашел. Машка еще Спиркина ногу сломала, за брагой в погреб лазила… вот и все чудеса.

– А чужие люди в деревню не заглядывали?

Глаза Осипа остро блеснули. Старик понимал больше, чем прикидывался.

– Как же, чуть ли не каженную неделю ватага варнаков налетает… в баню помыться к Гришанкам. Но тихо гуляют, без вытребенек. Да вот еще ономнясь[31] каженик приходил, – оживился старик.

– Кто? – не понял Панкрат.

– Каженик, человек, которого леший обошел[32]. Весь трясется, бормочет что-то, шарахается от всех, глаза бегают. Я с ним не балагурил, издали-то посмотрел, а Ромка сполагоря[33] угомонил его, погутарил, домой отвел.

– Ромка – это сосед ваш, Роман Евграфович?

– Он, Ромка Качалин. Дед у него колдун был, да баба евонная, Степанида, заговоры всякие знает, боль снимает. Хорошая баба, да все же посуровей моей Аксиньи, хотя, конечно, всяко бывает. Как говорится: жена в больших количествах – яд, в малых – лекарство.

Панкрат засмеялся.

– Оригинальный у вас подход к жизни. А что он бормотал, каженик этот ваш?

– Ромка сказывал, околесицу всякую нес. Что за ним будто черти гонятся, с гадюками… или не, с удавами, ну тоже змея такая большая, что его похоронить живьем хотели, а кто он такой – не помнит.

– Ясно, – спокойно кивнул Панкрат, у которого от предчувствия свело живот. – И куда он потом делся?

– А приехали за ним из психбольницы, машина такая специальная, желтая, сплюснутая, гладкая, как лепешка, с черной звездой на заду. Оказывается, сбежал он из больницы, псих. Ну, увезли, конечное дело.

– А звезда на заду машины не шестиконечная была?

– Шут его знает, не разобрал.

Панкрат поднялся.

– Спасибо вам, Осип… э-э, не знаю, как по батюшке.

– Просто Осип. За что спасибо-то, мил человек? Я ить и не сказал ничего. И ты вот тоже не говори моей бабе про Егора ничего, а то почнет тугу носить, хизнуть[34].

– Хорошо, не буду, – пообещал Панкрат, отмечая вдруг, как изменилось лицо старика – расплылось в улыбке, и оглянулся.

В палату входила молодая, очень симпатичная женщина с шикарными густыми русыми волосами по плечи, с тугой полной грудью, натянувшей оранжевую блузку, с красивыми ногами. Она смотрела на Осипа и улыбалась, показывая ямочки на щеках, и лицо ее кого-то напомнило Панкрату. Через секунду он сообразил – она была похожа на Егора Крутова.

– Лидка, – радостно зашевелился Осип, – пить принесла?

– Как просил, сколотки, – подняла трехлитровый бидон женщина, посмотрела на примолкшего Панкрата. – А вы кто?

– Это друг Егорши, – представил Воробьева Осип, – Панкратом кличут. А это сестра Егора двоюродная, Лидка, незамужняя, между прочим, хотя и с детями. – Осип хохотнул.

На щеках Лиды расцвел румянец.

– Что ты говоришь, дед!

– То и говорю, что ты у меня красавица. Вдруг сосватаю? Литр самогону поставишь? – Он снова засмеялся. – Заходи еще, хлопче, погутарим. А еще лучше к нам в гости в Ковали приезжай, я здесь не задержусь, через недельку сбегу.

Панкрат поклонился, пряча в душе взгляд Лиды, теплый, смущенный и заинтересованный одновременно, сказал «до свидания» и пошел из палаты, но на пороге остановился.

– Если хотите, Лида, я вас подожду, довезу до деревни.

– Ой, не надо, – смутилась женщина, – тут недалеко, сама дойду.

– Да мне все равно в ту сторону ехать.

– Жди, жди, – шевельнул забинтованной рукой Осип, – подвезешь, ежели по пути.

Лидия нерешительно посмотрела на деда, и Панкрат, проговорив: «Так я жду», – торопливо вышел в коридор.