И возродится легенда (СИ)

— Не следует от меня глупостям учиться, — мрачным голосом заметил Янтарь. Контрабандистка пронзила его взглядом. И промолчала.

— «Ястребинка» цела?

— Ты… ты еще помнишь, как зовется мой баркас?

— Еще бы! Ведь на нем тогда мы попали на Кэслин. И убрались оттуда… — добавила Эриль чуть погодя. — Хорошо, что ты была тогда с нами.

Батрисс грохнула сцепленными ладонями по столу:

— Я не поддаюсь на грубую лесть!

— А Лель сказал бы: «Да неужели?» — Дым широко улыбнулся.

— А он не с вами?

— Подберем по дороге.

Контрабандистка взмахнула ладонями:

— Хорошо, хорошо, уговорили! Я как раз собиралась в столицу за покупками.

— И тебе ведь неважно, в какую именно? — и лекарь нырнул за Эриль, разумно полагая, что в нее Батрисс ничем тяжелым швырять не станет.

Как в воду глядел.

Брюнетка поставила плоскую сковороду на уголья. Подождала, пока прогреется. И стала в растопленном масле обжаривать рыбу до румяной корочки. Выложила куски на деревянное блюдо и подвинула гостям.

После обеда Эриль отправилась на мостки мыть посуду, Дым увязался за ней — не столько чтобы помочь, а чтобы поплескаться в еще прохладном, но очень чистом море. Батрисс же, склонив к плечу голову, оглядела хмурого Янтаря:

— Как насчет того, чтобы послужить мне грубой мужской силой?

Он пружинисто встал.

Женщина, вихляя бедрами и пряча в углу рта насмешливую улыбку, долго плутала среди дюн, поросших дроком и тамариском, и, наконец, остановилась в песчаной ямке за густым ивовым кустом, где даже шум моря был не так настойчиво слышен. Присела на корточки и поглядела на спутника снизу вверх.

— Садись, в ногах правды нет.

— Мы уже пришли?

Батрисс серебристо рассмеялась.

— Мы уже пришли. Скажи: какая кошка между тобой и вуивр пробежала?

— А тебе что за дело?

Она дерганула плечиком, на котором шелушился первый весенний загар.

— Просто… интересно.

— Я не буду тебе говорить.

— Почему? — Батрисс по-кошачьи провела розовым языком по припухшей губе. — Раньше мы прекрасно ладили.

— Раньше.

— Не будь букой, — она стремительно поднялась, скользнув бедром по его бедру. — Расслабься. Мне можно довериться. Я утешу тебя скорее, чем священник Кораблей.

Янтарь отстранился, глядя на колышущиеся ветки.

— Они купаются голыми.

Батрисс улыбнулась лукаво.

— О-о… Да ты ревнуешь, мой сладенький… Ну-ну, не зыркай! Этим меня не проймешь…

Она пробежалась пальцами по закаменевшему плечу оборотня, закинув глаза к небу, все так же улыбаясь, а вторую руку возложила ему на загривок, нажимая и поглаживая.

— Однажды я пряталась раненая… в публичном доме. И многому там научилась. Например — вправлять мозги мужчинам!

Батрисс захохотала и нырнула под низкие ветви. Синий платок с подшитыми по краю монетками слетел у нее с головы.

— О! — брюнетка порывисто вздохнула. — Кажется, я оцарапалась. Посмотри!..

Оборотень, нагнувшись, развернул ее лицом к себе.

— Да не здесь, а вот здесь, — Батрисс выпростала в разрез юбки ногу в кожаных шнурованных бричес. — Ох, ты не увидишь, а тут узелок затянулся…

Она возвела очи к небу, кривя губы, чтобы удержать торжествующую усмешку, когда Янтарь нагнулся, дергая узел зубами. Растянул шнуровку.

— Тут не синяк, тут рыбка.

Батрисс поиграла бедром, и рыбка точно поплыла по загорелой коже.

— Ну же! Что ж ты непонятливый такой?

Оборотень впился в рыбку губами, а потом завалил черноволосую на себя, заглядывая в фиалковые очи:

— А Эриль?

— А что Эриль? — Батрисс улыбнулась и шевельнула плечиком. — Я тебя не увожу. Я подстилка, дырочка. Меня не интересует нечто серьезное. И занудное… как ты, — она легонько ударила Янтаря пальцем по губам. А свободную руку удачно просунула между ним и собой.

— Так что же случилось все-таки? А?

— Я перестал быть мужчиной.

Батрисс захихикала, продолжая ладонью шалости:

— По-моему, ты фатально ошибаешься.

— Я перестал… с ней. Оставь!

— Нет, лучше встань и спусти штаны. Так мне будет удобнее.

И сама привстала на колени, вытянув трубочкой пухлые губы.

— Я все время жду удара в спину.

— От Эрили? — Батрисс, так и не успев приступить к ублажению оборотня, захлопала густыми ресницами. — Ты в своем уме?

— Она обожгла мне спину серебром, — проговорил он хрипло и страстно.

— В постели? Канделябром?

— Каким канделябром? — ошеломленно уставился на Батрисс Янтарь. — У нее серебро вот здесь, — он указал на запястья.

— Оригинальное украшение, — хмыкнула брюнетка. — Мне стоит об этом подумать… когда ты мне надоешь.

— Два серебряных ромба. Кровосос говорит, заклятие.

— Так-так-так… ты можешь внятно и медленно?

Батрисс стряхнула мелкий песок с бедра и стала затягивать шнуровку. Янтарь присел рядом.

— Ты не заметила, видимо.

— Заметила, бинты.

— Ее взяли на переломе зимы. Кромешники. В самый праздник кинулась спасать с костра упырицу. Бат, скажи, почему ей какая-то ведьма дороже меня? Эриль сделала для Тарвены все, усмирила вуивр, отстояла веру в Корабельщика, уничтожила Лидара и переломила хребет его армии, разве этого мало, чтобы жить спокойно? Просто жить?! Зачем она вмешалась в казнь? — он сглотнул. — Ее взяли спящей, в лесу. Я пошел по следу. И получил в руку серебром.