И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата

В середине 1842 года в центре полемики оказываются только что вышедшие «Мертвые души», а в конце года – поставленная в Александринском театре «Женитьба» (9 декабря), что находит отражение в реплике любителя травничка в «Русской ресторации» («Эта дура ^Северная пчела» не понимает высоких красот Мертвых душ, находит неприличия в комедии Женитьба»). Напомним, что развернутая рецензия на «Мертвые души», где резкой критике подвергались «варварский» язык и слог поэмы Гоголя, ее «дурной тон», «безвкусие», грубые выражения, «отвратительные» простонародные картины и очернение жизни («это какой-то особый мир негодяев, который не существовал и не мог существовать»), принадлежала Н.И. Гречу⁷³. Но она была дважды анонсирована Булгариным⁷⁴, который высказал в краткой форме эти обвинения. Тот же прием издатель Булгарин использует и в отзывах на постановку «Женитьбы». Развернутый разбор комедии Гоголя был сделан Р. Зотовым⁷⁵, но до выхода рецензии Булгарин нападает на «Женитьбу», упрекая автора в «преувеличении» («везде во всем одна карикатура») и плохой драматургии («Ни завязки, ни развязки, ни характера, ни острот, ни даже веселости – и это комедия!»)⁷⁶.

Что касается нападок «Северной пчелы» на водевили Ф.А. Кони («Титулярные советники» и «Петербургские квартиры»), о которых говорит тот же персонаж «Русской ресторации», то они, как и произведения Гоголя, оказываются в самом начале 1840-х годов включенными в перепалку с «Литературной газетой» и «Отечественными записками» и, в конце концов, с Белинским, т. е. вписываются в линию, ведущую к интересующему нас намеку об абсолюте.

На первый взгляд непонятно, почему в реплике трактирного завсегдатая водевили Кони соединены с произведениями Гоголя как явления одного ряда, чуть ли не одного автора. Водевили были поставлены и опубликованы за несколько лет до «Русской ресторации»: «Титулярные советники в домашнем быту» – в 1837 году, а «Петербургские квартиры» – в 1840-м. Между тем в газетных заметках Булгарина 1842 года они упоминаются непрерывно. Актуализация водевилей связана с тем, что в них содержались сатирические выпады в адрес журналистов-взяточников, благодаря чему они с 1840 года стали использоваться в борьбе против Булгарина. В «Титулярных советниках» один из персонажей, объясняя, почему его изобретения расхваливает «известная газета», говорит: «Я моим благоприятелям / И почтеннейшим издателям / За хвалу плачу натурою: / Иль кулем, иль целой фурою»⁷⁷.0 том, что Булгарин за определенную мзду рекламировал магазины, лавочки, товары, гостиницы и прочие заведения, знали и его враги, и союзники. Откликаясь на повторную постановку «Титулярных советников» в 1840 году, Белинский писал, что она «доставила» зрителям «удовольствие» и что над водевилем «смеялись», возможно, намекая на злободневные куплеты⁷⁸.

В водевиле «Петербургские квартиры» весь четвертый акт (снятый при постановке) был посвящен этой теме. Здесь под именем журналиста-взяточника Задарина выведен Булгарин⁷⁹. Белинский воспользовался возможностью уколоть противника и процитировал в рецензии целиком этот «не игранный на сцене» четвертый акт («Квартира журналиста на Козьем болоте» – топоним отсылает к месту жительства Булгарина на Офицерской улице, вблизи этой площади), указав, что акт этот «сам по себе есть целая комедия, полная занимательности и остроумия»⁸⁰. Булгарин не откликнулся ни на водевили Кони, ни на колкие хвалебные рецензии в ненавистных изданиях. В 1837 году Кони был театральным критиком «Северной пчелы», и в начале 1840-го Булгарин, вероятно, рассчитывал на его сотрудничество.

Полемика обостряется к середине 1840 года, когда Кони, сблизившись с сотрудниками «Литературной газеты», окончательно разрывает отношения с Булгариным, и тот исподволь начинает «постороннюю» полемику, нападая на другое детище своего бывшего сотрудника – журнал «Пантеон». Интересно, что еще в начале 1840 года «Пантеон» был дружески воспет Булгариным в поэтическом экспромте⁸¹, однако к середине года восторженный почитатель начинает придираться к несуществующим промахам этого театрального журнала, что было отмечено в заметке «Курьезы». «С тех пор, как (Кони. – К.К.) отказался от сотрудничества в „Северной пчеле“, – пишет ее автор, – бедный „Пантеон“ терпит на чужом пиру похмелье». И далее, рассказав о поклепе «Северной пчелы» на этот журнал, отмечает, что обвинения не имеют основания и «г. Булгарин приплел их так, просто, для красного словца»⁸².