И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата

Не весел край, где приютилась дерптская Aima Mater.

«Через ливонские я проезжал поля;
Вокруг меня все было так уныло:
Бесцветный грунт небес, песчаная земля, —
Все на душу раздумье наводило» —
Вот как описывает этот край «поэт-мыслитель»¹⁰

.

Еще более печальны прошлые судьбы края, служившего яблоком раздора между соседними державами. Целые столетия здесь беспрерывно тянулись войны; кровь лилась рекою; страна постоянно переходила из одних рук в другие, – от русских к немцам, от немцев к полякам, от них – к шведам… (1)

Замечателен и эпиграф – цитата из надписи на известном тартуском «памятнике народам», установленном в начале XIX века на месте перезахоронения останков, найденных при подготовке фундамента для будущего главного здания университета: «Здесь покоятся кости многих народов… На гробах их воздвигнул Александр новое обиталище муз». В сочетании с первым пассажем он приобретает почти зловещий смысл и, в свою очередь, бросает соответствующий отсвет на весь текст.

Обязательной частью путеводителя является сообщение о географии и климате. Так вот, и о тартуском климате не говорится ничего утешительного. С научными выкладками и ссылками на новейшие исследования университетских профессоров (в частности, К. Шмидта о качестве воды в Тарту) Зеленин сообщает о том, насколько нездоров здешний климат и какие болезни распространены в городе: «В гигиеническом отношении гор. Юрьев похвалить нельзя. … В городе нет водопровода, между тем вода местных колодцев, не говоря о реке Эмбахе …, крайне загрязнена …. Канализация отчасти устроена плохо». Далее речь идет о сточных водах, которые проникают в почву, загрязняя питьевую воду, а также о вони от нечистот и гниющего пруда.

Венчает картину список болезней:

Среди городского населения сильно распространен туберкулоз и некоторые венерические болезни (гоноррея и сифилис); очень много больных глазами; хронический насморк и хронический катарр гортани – обычные болезни, особенно у лиц, родившихся в другом климате …. В уезде свирепствует проказа (23–24).

Не менее жесток автор и по отношению к состоянию университета. Описание главного здания – совсем не восторженное и выдает точку зрения человека, для которого классицистический портик ассоциируется с казенщиной: «Обширное здание типа правительственных построек времен Александра I, с высоким фронтоном, подпираемым шестью тяжелыми колоннами» (34)¹¹. Однако далее разворачивается еще более удручающая картина:

Аудитории и другие помещения Юрьевского университета не отличаются внешнею роскошью. Напротив, обстановка очень проста, даже бедна. Особых раздевален нет: студенты раздеваются в холодном корридоре или же в самых аудиториях. Давно некрашеные полы, падающая с потолка штукатурка и т. п., все давно нуждается в капитальном ремонте. Главное же зло в том, что все помещения слишком тесны; они построены 100 лет тому назад, рассчитаны на незначительный состав слушателей – 30–40 человек, и теперь, с наплывом в университет громадной массы жаждущих знания юношей, оказываются недостаточными. На лекциях аудитории переполнены; многим приходится, за неимением места, стоять; воздух спертый, нередко духота, от которой у слушателей случаются и обмороки (35–36)¹².

Аттестация, данная знаменитому медицинскому факультету, – тоже не самая лестная: