И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата

¹¹³ «Статьи Л. Якубинского служили лингвистическим обоснованием „самоценности звуков в стихе"» (Эйхенбаум Б. Литература… С. 124; то же: Эйхенбаум Б. О литературе… С. 383). Невнятное упоминание о полемике Якобсона с «другой статьей» Якубинского относится к статье, непосредственно примыкавшей к «О звуках стихотворного языка» и конкретизировавшей ее (Скопление одинаковых плавных в практическом и поэтическом языках // Сборники по теории поэтического языка. Пг., 1917. Вып. II. С. 15–23; то же: Якубинский Л.П. Язык и его функционирование… С. 176–183; она ни разу не названа в обзоре Эйхенбаума, хотя он неоднократно упоминает «статьи» Якубинского). Речь шла о следующем полемическом пассаже: «Так даже один из представителей нового течения в поэтике, петроградский лингвист Якубинский склонен (или по крайней мере в 1916 году был склонен) говорить об отсутствии диссимиляции плавных в языке поэтическом в противоположность языку практическому (Сборник [и] по теории поэтического языка, вып. 2), тогда как правильно было бы сказать, что диссимиляция плавных возможна как в практическом, так и в поэтическом языке, но в первом она обусловлена, во втором же так сказать оцелена, т. е. это по существу два различных явления» (Якобсон Р. О чешском стихе преимущественно в сопоставлении с русским. Берлин, 1923. С. 17; то же: Jakobson R. Selected Writings. The Hague; Paris, N.Y., 1979. Vol. Ill: On Verse, Its Masters and Explorers. P. 16; сохраняем пунктуацию Якобсона). Ср. еще: Шапир М.И. «Грамматика поэзии» и ее создатели (Теория «поэтического языка» у Г.О. Винокура и P.O. Якобсона) // Известия АН СССР. Сер. литературы и языка. 1987. Т. 46. № 3. С. 223.

¹¹⁴ Блюмбаум А.Б. Конструкция мнимости… С. 179–180, со ссылкой на: Шкловский В.Б. Гамбургский счет: Статьи – воспоминания – эссе (1914–1933). М., 1990. С. 50.

¹¹⁵ Назаренко М. Литература и биография в романе Ю.Н. Тынянова «Пушкин»…

Мария Плюханова О поминании Пушкина в Пушкинских горах Из письма протоиерея Георгия Тайлова

18 августа 1941 года в Псков приехала из Риги группа священников и мирян для организации на Псковской земле, завоеванной нацистами, русской православной миссии. Православное духовенство Риги было относительно многочисленным и образованным (в Риге действовала русская духовная семинария), оно было связано преемственностью с дореволюционным духовенством, не угнетено коммунистическими преследованиями. Краткий период советского правления в 1940–1941 годах не успел сказаться существенно на его составе и состоянии. Возможность служить на территории России, возобновив богослужение в прежде закрытых церквах, воспринималась священниками как благо. Немецкие власти поддержали миссию как антикоммунистическую институцию. В дальнейшем миссионеры оказалась между двух огней – нацистами, отнюдь не расположенными заботиться о духовных интересах местного населения, и партизанами, нападавшими на них как на фашистских пособников. Простые местные жители массово крестились и венчались в вычищенных и вновь открытых церквах. После возвращения советских войск почти все члены миссии были арестованы и осуждены.

Среди миссионеров находился молодой священник отец Георгий Тайлов (Алексеев); 1914 г. р., рижанин, сын учительницы и военного чиновника, получивший образование в Рижской городской Ломоносовской гимназии, учившийся в университете на филологическом факультете, но оттуда перешедший в семинарию. В июне 1943 года он был назначен благочинным Пушкиногорского округа. В феврале 1944 года о. Г. Тайлов вернулся в Латвию, где дождался прихода советских войск, был арестован и препровожден в ленинградскую тюрьму НКВД. Он был приговорен к 20 годам заключения, срок до амнистии 1955 года проводил в таких знаменитых суровыми условиями местах, как Тайшет и Джезказган. После возвращения работал на фабрике, но вскоре вернулся к должности священника и прослужил еще 50 лет. После перестройки параллельно занимался по поручению церковного начальства церковно-историческими разысканиями для радио и печати. Особенно важны его записки по истории псковской миссии, озаглавленные «Воспоминания», но содержащие кроме личных воспоминаний много других важных материалов¹.

В записках о псковской миссии о. Г. Тайлов рассказывает о состоянии пушкинского музея во время войны. Директора, ушедшего с советскими войсками, заменял лесничий, принимавший посетителей. На музейном доме висела немецкая доска «Пушкин – известный поэт. Картина на его тему – „Станционный смотритель“ – с большим успехом идет в кинотеатрах Германии»².