И все они – создания природы

Он почесал корову у основания хвоста.

– А если горячей водой обмывать, не поможет?

Я замотал головой.

– Ради бога, не касайтесь ее шеи! Если тромб разбить, это может плохо обернуться.

Я оставил порошки и уехал, но меня угнетало знакомое чувство, появлявшееся всегда, стоило мне свалять дурака. Я крепче сжал баранку и выругался себе под нос. Что я мог натворить? Шприцы одноразового пользования тогда еще не появились, но мы с Зигфридом всегда тщательно кипятили свои шприцы с иглами, хранили их в медицинском спирте и с собой брали тоже в коробочках со спиртом. Остальное от нас не зависело. Может быть, все-таки раствор от мух? Вряд ли, вряд ли…

Я попробовал утешиться мыслью, что корова выглядит совершенно здоровой. Со временем все пройдет бесследно. Но факт-то оставался фактом: у коровы была самая обычная копытная гниль, пока не вмешался Джеймс Хэрриот, дипломированный ветеринар. И теперь у нее флебит яремной вены.

Утром Хелен только-только посадила меня завтракать, как затрезвонил телефон. Звонил Роберт Максвелл.

– Корова-то сдохла, – сказал он.

Я тупо уставился в стену перед собой и только через несколько секунд сумел выдавить хриплое:

– Сдохла?

– Угу. Утром вхожу в стойло, а она лежит. Словно ее громом пришибло.

– Мистер Максвелл… я… э… – Мне пришлось откашляться. – Я очень сожалею. Ничего подобного я не ожидал.

– Ну, а причина в чем? – Голос фермера был спокойно деловитым.

– Объяснение есть только одно, – ответил я. – Эмболия.

– А это что?

– Значит, от тромба отделился кусок, и кровь его унесла. Когда такой комочек попадает в сердце, обычно наступает смерть.

– А-а! Вроде бы похоже.

Я сглотнул.

– Мистер Максвелл, мне хотелось бы еще раз сказать, что я очень сожалею…

– Да что там… – Небольшая пауза. – В хозяйстве и не такое случается. Я же просто хотел вас предупредить. Доброго вам утра.

Я повесил трубку. В горле у меня поднялся комок, и, вернувшись к столу, я молча уставился в тарелку.

– Джим, что же ты не ешь? – спросила Хелен.

Я грустно поглядел на ломоть домашней ветчины.

– Прости Хелен. Не могу. У меня кусок в горло нейдет.

– Это что-то новое! – Моя жена улыбнулась и придвинула тарелку поближе ко мне. – Я знаю, как близко к сердцу ты принимаешь свою работу. Но прежде аппетита она тебе не портила.

Я тоскливо пожал плечами.

– Но я же никогда раньше коровы не убивал.

Правда, полной уверенности у меня не было – и сейчас нет, – но мысль эта терзала меня еще очень долго. В принципе я стараюсь следовать наполеоновской рекомендации – «сбрасывайте с себя тревоги вместе с одеждой», и с бессонницей не знаком, однако еще много ночей меня преследовали набухшие яремные вены с плывущими в крови тромбами, и я просыпался в холодном поту.

И еще меня продолжал ставить в тупик мой последний телефонный разговор с Робертом Максвеллом. Почти любого человека такая потеря привела бы в ярость, и Роберт Максвелл имел вполне законное право отделать меня на все корки. Но он не только не был со мной груб, но даже ни в чем меня не упрекнул.

Разумеется, оставалась возможность, что он намерен предъявить мне иск. Он был приятным человеком, но все-таки понес большие убытки, и даже заурядный адвокат сумел бы убедительно доказать, что я обязан нести финансовую ответственность.

Однако письма со штемпелем юридической конторы я так и не получил. Почти на месяц Максвелл вообще исчез с моего горизонта, и я, привыкнув регулярно посещать его ферму, пришел к выводу, что он сменил ветеринара. Значит, по моей вине мы лишились хорошего клиента. Мысль тоже малоутешительная.

Затем в один прекрасный день зазвонил телефон, и Роберт Максвелл сказал все тем же спокойным тоном:

– Приехали бы вы, мистер Хэрриот, посмотреть одну мою корову. Что-то с ней неладно.

У меня от облегчения даже ноги подкосились. Ни слова о прошлом, а обращение за помощью, словно ничего не произошло. В йоркширских холмах немало найдется фермеров с чутким сердцем. Максвелл был одним из них. Во мне вспыхнуло горячее желание выразить ему свою признательность делом.

Вот если бы я сумел вылечить серьезно заболевшее животное быстро, а главное эффектно? На этой ферме мне предстояло наверстывать и наверстывать.

Роберт Максвелл встретил меня с обычной мягкой вежливостью.

– Хороший дождичек вчера выпал, мистер Хэрриот, а то трава совсем уж жухнуть стала.

Словно и не было моего последнего трагического визита.

Корова оказалась крупной, фризской породы, и при первом же взгляде на нее все мои надежды на эффектное исцеление в миг улетучились. Отощалая, с выгнутой спиной, она тупо смотрела на перегородку. До чего же мне бывает страшно, когда корова вперяется глазами в перегородку! Она словно не заметила нашего приближения, и я тут же поставил предварительный диагноз: травматический ретикулит. Проглотила проволоку. Придется ее оперировать, а после моего недавнего подвига в этом коровнике такая возможность меня отнюдь не вдохновляла.