И все-таки она плоская! Удивительная наука о том как меняются убеждения, верования и мнения

В конце 2016 года, когда я писал эту книгу, издательство Оксфордского университета назвало международное слово года, и слово это – постправда. Основание – частота использования этого слова возросла на 2000 процентов во время споров о референдуме по Брексит и президентских выборах в США. Комментируя эту новость, The Washington Post отметила, что это неудивительно, и с прискорбием объявила: «Правда официально мертва. Факты остались в прошлом»[18].

На протяжении 2010-х годов термины типа «альтернативные факты» занимали лидирующие позиции в общественном сознании, и даже самые непосвященные могли усвоить давно укоренившиеся в психологии концепции «пузырь фильтров»[19] и «предвзятость подтверждения». Генеральный директор Apple Тим Кук заявил миру, что фейковые новости «убивают разум людей»[20]. После этого термин «фейковые новости» стал использоваться уже не как эвфемизм пропаганды, а для описания всего, чему люди отказывались верить. По этому поводу Брайан Грин, физик, изучающий теорию струн, заявил Wired: «Мы пришли к очень странной ситуации в американской демократии, когда отрицаются те стороны реальности, которые еще пару лет назад считались не подлежащими обсуждению»[21].

К этому приспособились и социальные сети, где стало появляться все меньше фотографий еды и детей, и все больше дискуссий по спорным вопросам, интерес к которым только рос по мере того, как они становились все более неразрешимыми. Началась новая холодная война целенаправленной дезинформации, и через несколько месяцев Марк Цукерберг заявил в Конгрессе, что российские тролли засеивают новостные ленты убийственными кликбейтами не столько для дезинформации, сколько для поощрения тупиковых споров, которые затрудняют демократическое сотрудничество[22].

В конце десятилетия в статье авторской колонки New York Times под названием «Эпоха политики постправды» появилось утверждение, что сама демократия теперь находится в опасности, поскольку факты «утратили способность обеспечивать консенсус»[23]. The New Yorker на своих страницах анализировал статью «Почему факты не меняют нашего мнения»[24], The Atlantic заявил: «Эта статья не изменит вашего мнения»[25], а потом появилась зловещая черно-красная обложка журнала Time с единственным, напечатанным жирным шрифтом вопросом, который будто подводил итог моральной панике по поводу растущего эпистемологического хаоса[26]: «Истина мертва?»[27]

И все это было до QAnon[28], митингов «Остановите воровство», массовых беспорядков, импичмента Дональда Трампа, толпы, сносящей 5G-вышки из-за возможного токсичного излучения, столичных протестов людей, которые считают COVID-19 мистификацией, роста числа антипрививочников и массовых протестов против жестокости полиции и системного расизма после смерти Джорджа Флойда. В каждом случае в этой новой информационной экосистеме мы отчаянно пытались изменить точку зрения друг друга, иногда посредством видео, новостных статей, а порой и с помощью страниц народной энциклопедии.

Но, узнав о Чарли Вейче, я стал задаваться вопросом: если мы сейчас живем в мире постправды, если факты не могут изменить точку зрения людей, то чем объясняется то, что Чарли изменил мнение, когда ему представили свидетельства? Вот почему я решил поехать в Манчестер и встретиться с ним. И, услышав его историю, я начал испытывать те же сомнения, что и он тогда в Нью-Йорке.

Я не знал ответа на свой вопрос во время первой встречи с Чарли Вейчем – почему факты, изменившие его мнение, не повлияли на мнение его товарищей? Этот ответ помог бы понять, почему многие из нас противятся каким-то определенным фактам. Поэтому мы еще вернемся к его истории – но сначала послушаем, что скажут исследователи, нейробиологи и психологи, которые помогут нам понять, как формируются наши убеждения, установки и ценности, и как эти ментальные конструкции меняются и трансформируются в течение жизни – в процессе получения нами новых знаний и опыта, способного поставить под сомнение наши прежние предвзятые представления и общепринятое мнение.

В несколько «причесанной» некоторое время назад онлайн-среде, где мы чаще, чем когда-либо прежде, общаемся с людьми, которые не разделяют нашу точку зрения, широко распространено сопротивление другому мнению в самых разных вопросах: хочет ли Билл Гейтс использовать вакцины для внедрения микрочипов в нашу кровь, реально ли изменение климата, или даже действительно ли «Дневник памяти» (The Notebook) – хороший фильм. И это сопротивление привело нас в эпоху опасного цинизма.

Внутри этой новой информационной экосистемы, где у каждого есть доступ к фактам, которые якобы подтверждают его взгляды, мы начали верить, что живем в разных реальностях. Мы пришли к выводу, что до людей по ту сторону не достучаться, как до тех труферов, с которыми Чарли ездил в Нью-Йорк. Раньше я тоже так думал, но при написании этой книги изменил свое мнение.