И всё-таки она вертится!

Вода звенела в нем когда-то —
Не исчерпать ее до дна!
И даже в жаркий день вода та
Была желанно холодна!

В краях она не уменьшалась —

И вечность целая прошла…
Срок подоспел ли,
     чья-то шалость? —
Вода вдруг трещинку нашла!

И, в небо глядя, опустело,

Немой наполнившись мольбой,
Кувшина глиняное тело —
Готово к участи любой.

Однако так решили люди:

Судьба его предрешена,
Но пусть пока еще побудет
Кувшин хранилищем пшена.

Кувшин служил еще полвека —

С людьми и сеял, и пахал.
Но ширилась в боку прореха,
Не треснул вовсе он пока.

И снова люди те решили

Не отправлять кувшин на бой…
Хранили в треснутом кувшине
Свой инструмент мастеровой.

Когда ж, не ведая пощады,

Спалил дома их лютый враг —
И крыши, и полы дощаты,
И стены обратились в прах!

И камня вечного скрижали

Вдруг оказались некрепки…
Но нерушимые лежали
В золе кувшина черепки.

И воину на пепелище,

Что чудом уцелел живой,
Они заветной дали пищи —
Воды чистейшей дождевой!

И этих сил ему достало,
Чтоб встать и одолеть врагов
И чтоб из пепла снова встало
Святое пламя очагов.

И первым, из чего решил

Испить воды он, всласть глотая,
Была не чаша золотая —
Обычный глиняный кувшин…

Саженцы

Как трудно слово посадить
На белый лист пустой.
И каждой букве угодить,
И каждой запятой.

Как трудно в самый первый раз

Из тоненькой строки
Свой первый вырастить рассказ.
А может быть – стихи?

А может, строчку лишь одну

Я точкой закруглю —
И станет ясно кой-кому,
Как я его люблю.

Дерево жизни

Ямку я для деревца
Выкопал,
     умолк:
Самому не верится
В то, что выйдет толк.

В землю помогу ему

Я на ножку встать —
Больше не могу ему
Ничего я дать…

Но в какую б даль меня

Ноги ни несли,
Мне картина дальняя
Виделась вдали.

Слышал рост я саженца

В пекло и мороз —
Он ветвями,
     кажется,
Сквозь меня пророс.

Влагой ствол наполню я

Десять раз на дню.
Если грянет молния —