И все же…

«Альберто, считающий себя прямым потомком Перона, произнес настолько впечатляющий и демагогический спич, что наши гостеприимные хозяева со смеху покатились… Аккордеонист без пальцев на правой руке пользовался палочками, привязанными к запястью, певец был незрячим, да и почти все там были калеками – все дело в особой невротической форме заболевания, так распространенной в той местности. Все там очень напоминало сцену из фильма ужасов – отблески керосиновых ламп на речной воде, мелькание лучей фонариков, увечные… А само место исключительно приятное…»

Пьяненький юный Че в джунглях, излагающий прокаженным идеи панамериканизма, – подобную сцену Вернер Херцог наверняка не решился бы описать, что же касается Гарсия Маркеса, тому и в голову не пришло бы ничего подобного. (Маркес однажды в присутствии одного из моих друзей заявил, что, мол, чтобы описать жизнь Че Гевары, ему потребовалась бы тысяча лет (или миллион страниц). Его документальное произведение «Операция «Карлотта» – открыто прокубинский, истинный панегирик Фиделю, повествование о поездке в Анголу, где вскользь упомянут и состоявшийся чуть раньше визит Гевары в Конго.) Но такие разные, казалось бы, писатели, как Хулио Кортасар и Николас Гильен[4], оба считали Че Гевару источником вдохновения. Если уж Че и воздвигли памятник, то сложен он из воображения латиноамериканских литераторов.

Если – по примеру Андерсона – считать жизнь Че Гевары хроникой предреченной гибели – то ее можно рассматривать и как череду логически связанных глав и притчей. Притча первая – перед нами предстает бунтарь в духе героев Джеймса Дина и Джека Керуака. «Че» – приставка, отчетливо указывающая на аргентинское происхождение ее обладателя, означает что-то вроде «приятель», «друг» – родился в ирландско-испанской семье обедневших аристократов из рода Линч. Он всегда был само обаяние, хулиган и сердцеед. Период усмирения сексуальных позывов, похоже, не затянулся надолго: с необычайной прямотой он повествует о недвусмысленных физических симптомах либидо, что бывает нечасто у тех, кого принято считать профессиональными революционерами. Его семья не скрывала крайне негативного отношения и к нацистам, и к Перону, хотя в Аргентине тех лет это было чревато серьезными неприятностями.

Эрнесто принимал весьма активное участие в молодежной жизни, хотя активность эта здорово отдавала показухой – помогал беженцам из франкистской Испании, задирал пронацистски настроенных школьных учителей и институтских преподавателей. И в этом юноша мало чем походил на отца – Эрнесто куда меньше ненавидел Перона уже за то, что тот, по крайней мере, был националистом и терпеть не мог «этих янки». Еще юноша хоть и страдал от астмы, но ни в какую не желал смириться с недугом. Вниманием, уделяемым им спорту, активному времяпрепровождению на свежем воздухе, одним словом, всему, что закаляет физически, он весьма напоминает Теодора Рузвельта. Именно воля и еще раз воля сформировала его дальнейшее отношение к жизни.

Следующая притча – решение Эрнесто сделаться врачом. Благодаря этому он встречался со многими опытными врачами-социалистами и, таким образом, из первых рук получал сведения о том, как обстояли дела со здравоохранением в регионе. В «Дневниках мотоциклиста», в известной степени закрепивших образ шалопая в духе героев Дина – Керуака, мы найдем массу ценных идей и подробных описаний, относящихся именно к этому периоду становления Че. Тема «эффекта радикализации», оказываемого медицинским образованием на молодых идеалистов – выходцев из среднего класса, воистину достойна вполне приличной монографии. В ходе странствия по югу Америки на Гевару произвела неизгладимое впечатление встреча с Уго Пеше, врачом-лепрологом из Перу, марксистом по убеждениям. Этот человек, автор книги о катастрофически низком уровне развития стран Анд под названием «Меридианы безмолвия», 10 лет спустя получил в дар авторский экземпляр книги Че Гевары «Партизанская война» с дарственной надписью. Разумеется, ее автору были весьма интересны вопросы, связанные с социализацией и национализацией медицины. (Еще одним, кто попытался осилить первое издание, был президент США Джон Кеннеди, для которого ЦРУ молниеносно перевело книгу на английский и который по ее прочтении срочно распорядился о формировании «сил специальных операций» – материализация тезиса Режиса Дебре[5] о том, что «революция революционизирует контрреволюцию».)