И всех их создал Бог

Следующим препятствием на нашем пути оказался положенный набок большой обеденный стол красного дерева, и я опасливо обошел обращенные внутрь ножки с колесиками, которые не раз оставляли синяки на моих голенях, и только потом перелез через него, наконец добравшись до телят. Их было трое, и узнать, кто из них болен, труда не составляло: у черного малыша в ноздрях запеклась гнойная слизь. Я нагнулся, чтобы смерить ему температуру, и отогнал двух квохчущих кур. Жирная утка удалилась вперевалку сама. У пернатых обитателей сарая собственного помещения вроде бы не было, они перепархивали и пробирались из закутка в закуток, как им хотелось, а то и выходили погулять на свежем воздухе. Выпрямившись, я полюбовался десятком кошек на подоконниках и перегородках, а из глубины сарая внезапно донеслось рычание – между тремя собаками Лайонела завязалась дружеская драка. За открытой дверью на лужке мирно паслись две овцы.

Я вытащил термометр – тридцать девять и пять – и прослушал грудь.

– Небольшой бронхит, Лайонел, но вы вовремя меня вызвали: в легких довольно сильные хрипы – так и до пневмонии недалеко. Но сейчас две-три инъекции его живо приведут в порядок.

Дорожник удовлетворенно кивнул. Он был рассеянный, но добрый человек, и всем его животным, несмотря на оригинальность их обиталища, жилось сытно и удобно – пол всегда густо устлан соломой, кормушки и корытца полны.

Я ощупал карманы, которые, перед тем как нырнуть в лабиринт, битком набил флаконами, шприцами и прочим, что вдруг могло мне понадобиться. Не возвращаться же на четвереньках к машине за какой-нибудь непредусмотренной мелочью!

Сделав инъекцию, я сказал:

– Загляну завтра утром. Вы ведь в воскресенье не работаете?

– Ага. Спасибо, мистер Хэрриот. – Он повернулся и повел меня назад тем же тернистым путем.

На следующее утро теленок заметно повеселел.

– Температура нормальная, Лайонел, – сообщил я. – И он сам встал. Видимо, все обойдется.

Дорожник рассеянно кивнул. Его мысли витали где-то далеко.

– Вот и хорошо… Вот и отлично… – Несколько секунд он продолжал смотреть на меня пустым взглядом, а затем внезапно вернулся с облаков на землю. – Мистер Хэрриот! – В его голосе появилась непривычная настойчивость. – Мне бы с вами посоветоваться надо.

– Да?

– Ага. Такое, значит, дело. Я думаю на одних свиней перейти.

– А? Завести побольше свиней?

– Во-во! Только их и держать. Чтоб все как полагается.

– Но ведь придется построить свинарник.

Он ударил кулаком по ладони.

– Так я ж про то и толкую. Свиньи мне всегда нравились, вот и охота устроить все по-настоящему. Хлев построю тут на лужке.

Я посмотрел на него с удивлением:

– Лайонел, но это же все недешево стоит. Потребуются большие…

– Деньги? Так они у меня есть. Помните, я недавно дядю схоронил? Старик у нас не один год прожил, ну и оставил мне кое-что. Не сказать чтоб богатство, а все-таки дело можно на настоящую ногу поставить.

– Конечно, решать вам, – ответил я. – Но вы уверены, что действительно этого хотите? Мне казалось, у вас и так все обстоит прекрасно, а к тому же вы не молоды, верно? Вам ведь за пятьдесят перевалило?

– Ага. Пятьдесят шесть стукнуло, но, как говорится, новому делу старость не помеха.

Я улыбнулся:

– Мне и самому так всегда казалось. И я только порадуюсь за вас… при условии, что вы будете счастливы.

Дорожник задумался и раза два почесал щеку. По-моему, счастливые люди далеко не всегда сознают, что счастливы, и Лайонел не составлял исключения.

– Пошла, пошла отсюда, косолапая! – буркнул он и носком сапога оттолкнул утку, вознамерившуюся прошествовать у него между ног. Все в той же задумчивости он наклонился, извлек из вороха соломы в углу куриное яйцо и положил его в карман. – Нет, я сейчас опять прикинул, что и как, и мое решение твердо. Надо будет попробовать.

– Ну и прекрасно, Лайонел. Желаю удачи!

С быстротой, необычной для йоркширских холмов, на лужке вырос свинарник – ряды бетонных загонов, выходящих в крытый двор. В загоны незамедлительно водворились свиноматки с хряком, и скоро во дворе шуршало соломой и хрюкало порядочное стадо.

На фоне древних каменных стенок, огораживающих луг, и могучего склона, уходящего к вересковой вершине, это современное сооружение резало взгляд, но я от души надеялся, что Лайонел обретет то, что ищет.

Починкой дорог он занимался по-прежнему, и, чтобы задать свиньям корм и вычистить загоны, ему приходилось вставать до света, но он был очень крепок и, казалось, получал от новых забот большое удовлетворение.

Естественно, ему пришлось чаще прибегать к моим услугам, но поводы оказывались не слишком серьезными, и все мои пациентки быстро выздоравливали. Легкий мастит, затрудненный опорос, воспаление суставов у поросенка. Конечно, итоговая цифра в счете теперь была больше, но Лайонел не жаловался, потому что хорошо знал старинное присловье: «Скотину завести – мошну растрясти».