И всех их создал Бог

Все это время я отчаянно цеплялся за какой-то поручень и вдруг с боязливым восхищением увидел, что на мостик небрежной походкой, засунув руки в карманы и покуривая трубку, вышел помощник капитана. Движения его были уверенными и беззаботными, хотя порой его туловище наклонялось под углом сорок пять градусов, – во всяком случае, так казалось мне. Впрочем, как я убедился, члены команды нисколько не уступали ему в этом искусстве, но, на мой взгляд, расхаживая так без всякой опоры, они страшно рисковали.

Через два часа я уступил ноющей тревоге: конечно, улучшения произойти еще не могло, но я хотя бы удостоверюсь, что моим подопечным не стало хуже.

Переставляя ноги с величайшей осторожностью, я направился к себе в каюту взять все необходимое. Путь мой лежал мимо камбуза. Пол каморки усыпала кухонная утварь, а Нильсен, кок, вытирал полотенцем стену, залитую супом. Не прерывая своего занятия, он весело мне кивнул. Судя по его безмятежности, все это было для него привычным делом.

И опять железные ступеньки трапов – скользкие, пляшущие. Я кинулся к загону с первым бараном, которого осматривал, но, видимо, ошибся: над перегородкой мирно покачивалась большая кудлатая голова, глаза смотрели на меня с тихим любопытством, изо рта свисал клок сена. Впрочем, челюсти тут же благодушно задвигались – и клок исчез.

Я ошеломленно уставился на барана, но тут с толстой соломенной подстилки поднялась могучая фигура Рауна – словно золотоволосый джинн вырвался из бутылки. Мой помощник отчаянно замахал руками.

– Глядите, доктор, глядите! – Он тыкал пальцем в барана, в остальных наших пациентов, и его лицо с расплющенным боксерским носом играло каждой черточкой.

Я переходил из загона в загон словно во сне: все овцы выглядели нормально. Речь шла не об улучшении, они просто стали такими же, какими были накануне, – и за два часа!

На протяжении моей профессиональной жизни мне доводилось пробовать новые способы лечения в самой необычной обстановке, и с кортизоном я познакомился по-настоящему в недрах скотовоза по пути в Россию. И как это было прекрасно! А действие, которое это маленькое чудо произвело на Рауна, делало победу еще слаще. Он перепрыгивал через перегородки, обнимал каждую овцу, словно любимую собаку, и безудержно смеялся.

– Это как в сказке, доктор, как в сказке. Быстро-быстро. Они совсем умирали, а теперь живые и здоровые. Быстро-быстро. Как это вы сделали? – И он поглядел на меня с нескрываемым восхищением.

И меня вдруг охватила зависть к датским ветеринарам. Выпадали и у меня черные минуты, но иногда удавались и столь же эффектные исцеления, а вот подобного впечатления они на йоркширцев не производили. Впрочем, быть может, и датские фермеры не имеют обыкновения прыгать от восторга. В конце-то концов, Раун был моряком.

Как бы то ни было, меня переполняло ликование, знакомое всякому ветеринару, когда вдруг из отчаянного положения находится выход. Предобеденный стакан пива в обществе капитана казался нектаром, а сам обед в раскачивающемся салоне обернулся праздничным пиршеством.

Волшебник-кок каким-то образом сотворил великолепнейший овощной суп, в котором плавали ломтики колбасы и клецки. Затем мы отведали божественного вкуса «фрегадиллы», приготовленные, как мне объяснили, из свиного и телячьего фарша со специями, скрепленного в шарики при помощи яиц.

Внося записи в дневник, я все больше опасался, как бы он не стал своего рода «Поваренной книгой скотовозов», но меня поражало, каким образом Нильсен умудрялся готовить подобные блюда в тесной каморке, да еще в штормовую погоду, и я не мог удержаться, чтобы не воздать дань восхищения его поварскому искусству.

У него была манера всовывать голову в дверь салона, пока мы ели. Глядел он только на меня, человека, распознавшего в нем кулинарного гения, и, когда я прижимал пальцы к губам, ублаготворенно жмурясь, его потное лицо расплывалось в улыбке. В его глазах я был совершенством.

От камбуза до моей каюты было рукой подать, и в промежутках между трапезами Нильсен использовал меня как подопытного кролика, пробуя на мне всякие свои новинки. Признаться, я охотно шел ему навстречу.

Шторм бушевал весь день. Как и предсказывал капитан, нам не встретилось ни единого судна. А я внимательно следил за овцами и, едва замечал первые признаки стресса, тут же бросался к ним с предзоланом, чтобы не допускать дальнейшего его развития.

После ужина мы остались посидеть в салоне; этот вечер коротать было особенно приятно. Мои собеседники были на редкость симпатичными людьми. Они показывали мне семейные снимки, фотографии интересных мест, где им довелось побывать, и разговор не смолкал ни на минуту. В заключение капитан поднял палец и поглядел на меня с улыбкой.

– Не хотите ли позвонить своей жене?

Я засмеялся:

– Вы шутите?

– Вовсе нет. Это очень просто.