И всем мои девять хвостов

Нога болела. Но в этом тоже была своя польза: теперь к строгой Сяо Сюе можно добраться, прихрамывая и скорее ее разжалобить!

Преподавательница сама вышла на встречу, привлеченная шумом и мизансценой с падением. Еще не старая женщина, даже помолодевшая лицом от любопытства, в строгом красном костюме, она оставила свои бумаги и шагнула за стеклянную дверь.

– Вы не ушиблись, студент Ши? – спросила она со всей вежливостью севера Китая. – Что-то забыли? Не надо было так уж торопиться, подошли бы на кафедру завтра.

Алекс энергично закивал при слове «забыл» и так же энергично замотал модной челкой при слове «завтра». Завибрировавший в тему телефон лежал в полуметре от красных туфель преподавательницы. «Отлично, вот за что можно зацепиться», – подумал студент.

Юноша закрыл глаза на минуту, представил маленького лисенка с большим пушистым хвостом, вызывающего умиление. Представил, как лисенок оборачивает свой хвост вокруг вот этих вот красных туфель и мех прикасается к ногам строгой преподавательницы и там, где дотронулся, вверх по коже заскользили рыжие искры. Вот сейчас лисенок замкнет круг, и маленькая головная боль в расплату после успешно сданного экзамена по предмету, даже названия которого не знаешь, совсем не большая цена!

Но Сяо Сюе просто сделала шаг к аппарату, пнув наколдованного зверька, так и не дав ему закончить свое волшебное дело. Резкая боль в ухе заставила парня вскрикнуть: теперь двумя таблетками обезболивающего дело не закончится! Слова преподавателя неслись сквозь раскаты боли:

– Ваш телефон? Так вы за ним, – и преподавательница вдруг улыбнулась почти с нежностью. «Дар пропить невозможно», – отметил довольный эффектом Алекс. Безумно захотелось пошевелить заболевшим ухом. – Вы прекрасно ответили сегодня на экзамене. Даже декан Мао Си Пу похвалил ваш ответ, когда вы вышли. Я всегда знала, что вы можете прекрасно учиться. Но больше не затягивайте так с ответом, необязательность портит впечатление о человеке. Особенно если будете работать с европейцами.

И «Снежная тигрица», самый суровый преподаватель курса, прозванная так за суровый взгляд и имя, которое можно было понимать как «снежинка», ушла снова за стеклянную дверь к своим папкам, спискам и оценкам даже не заколдованной. Открытие это, точнее два открытия: «я как-то сдал» и «я сдал без магии, сам» придавили Алекса к земле даже больше, чем ломящая боль, от которой расплывалось все перед глазами. Он встал, подобрал телефон и все же двинул за красным пятном: пока оно не передумало поставить ему оценку.

«А теперь нужно срочно и много выпить», – скомандовал Ши сам себе, когда увидел, на экране этого самого лезущего в руки телефона, как получил 100 баллов в электронную ведомость. Получил еще загадку и дикую головную боль. И телефон опять начал звонить как сумасшедший. «Не могу говорить. Пиши в вейсинь*», – сработал автоответчик, но этого Алекс уже почти не помнил.

Продираясь сквозь поплывшую реальность, «на автомате» он добрался до двери здания. Та открылась перед ним раньше, чем он протянул руку к ручке. А местный электрик уже мчался с другого конца корпуса на вызов: как потом оказалось, несколько гвоздей закоротили проводку и вдоль коридора, по которому прошел только что Алекс Ши, дохлыми мошками у стен лежали мелкие винтики. Оторванные металлические пуговицы в тех же кучках выглядели мертвыми жуками.

– И гвозди прямо над этим мусором пробили провода, – рассказывал вечером жене электрик. Та жарила побеги чеснока, и ей было недосуг прислушиваться к бредням мужа. Она лишь поджала губы и взвизгнула, когда масло капнуло ей на руку. – Три шага – кучка, три шага – снова кучка и гвоздь в проводе. Весь коридор пришлось перебирать и чистить. Словно лисы из старых сказок шалили.

– Распустились ваши золотые сыночки! Никакого уважения к учебе, – пробурчала женщина. Её бесила обязанность готовить, когда муж сидит и болтает. Мог бы и сам сварить! – Родители платят, одним рисом питаются, чтоб бестолочи учились, а они не ценят. А ты, старый, уже просто ешь и не рассказывай мне сказки. Тоже мне, нашелся новый Пу Сун-лин*!

Бар «Деньги на посохе»* регулярно от чего-нибудь да сотрясался и позвякивал. Видно, так ему было на роду написано со времен открытия в районе метрополитена. Это сейчас метро Харбина скоростное и тихое, но когда его строили, тряслось всё вокруг. И потому первый хозяин не заморачивался на счет крепких стен и гладких дверей: какой смысл, если всё равно шумно. Кстати, тогда бар назывался «Золотая лошадь» и сразу за стеклянными дверями на резном столике под красное дерево у барной стойки на посетителей пялилась большая пластиковая лошадь, покрытая золотой краской. С пьяных глаз она могла показаться куском золота. По чести сказать, она и сейчас стояла в углу возле барной стойки, но уже не претворялась драгоценным слитком.

Сейчас тонкостенный бар периодически трясся от проходящих рядом строительных работ или тоже проходящих, но уже мимо автобусов. Традиция – основа жизни в Поднебесной. Даже бар это понимал.