И всякий, кто встретится со мной...

«Спасся… еще раз спасся!» — думал на следующий день Кайхосро. И все-таки считать себя спасенным окончательно он не мог — убийство Георги вовсе не означало, что убийца им ограничится. Поэтому оно лишь пробудило старые страхи Кайхосро, еще раз убедило его в том, что жизнь его все это время висела на волоске. Он стоял во дворе и, терзаясь от страха, глядел на дверь хлева. На него жаль было смотреть! Издали он еще мог бы показаться скорбящим — в действительности же это был самый истинный, самый настоящий страх, нагло и смело разросшийся по всему его телу, выпустивший толстые, колючие листья, словно попавший на кучу навоза сорняк! Из хлева вышел отец Зосиме.

— Ну что там, батюшка? — умоляюще спросил его Кайхосро.

— Одевается! — коротко ответил священник.

Ответ этот поразил не только Кайхосро, но, казалось, и стоявшего под липами осла. Своими большими влажными глазами, из которых не исчез еще вчерашний испуг, осел так напряженно вглядывался в обоих мужчин, словно и ему не терпелось узнать, что происходит там, в хлеву.

— Одевается? Кто одевается? — взволновался Кайхосро.

— Сына раздела и сама одевается… Слава тебе господи! — перекрестился отец Зосиме. — Словно к свадьбе наряжается… теперь уж в последний раз! — добавил он, помолчав, и отвел глаза от осла, не выдержав упорного взгляда животного. — Агатия не давала: давай, говорит, хоть разок ополосну… Оденется, потом туда войду… — добавил он так тихо, словно стыдился животного, просил у него извинения за свое бессилие и бесполезность и для покойного, и для скорбящих. — Где Петре? — крикнул он вдруг.

— Не знаю… за рисом и рыбой пошел, кажется. Гибнет земля, отец мой… — пробормотал Кайхосро, не заметив гнева священника.

— Нет… нет еще! — сказал отец Зосиме. — Пока на матери окровавленная рубашка сына, земля еще не погибла!

Его глаза мерцали уже как обычно. На засыпанных перхотью плечах светился бледный луч утреннего солнца.

— К чему сейчас эти рассуждения! — обиделся Кайхосро. — Дня спокойно прожить не могу…

— Человек, друг мой Кайхосро, как мельница: что в него заложишь, то и перемелет! — сказал отец Зосиме. — Но он, черт возьми, должен хоть знать, что мелет…