И вырастут крылья

Кошка поставила сюжет на повтор и, не моргая, следила за происходящим на трибуне. Видела, как Воронцов нежно улыбается принцессе, бережно поддерживая её под локоток. Фири-гахум тряхнула головой.

– Да нет!.. Не может этого быть!

– Калина, успокойся! – Виджей отобрал у неё пульт и выключил телевизор. – В конце концов, мы не знаем всей ситуации.

– Ты прав.

Оборотница схватила свой гилайон.

– … Даша?.. Мы только что смотрели новости.

– …

Кошка прищурилась.

– Ты в порядке? Хотя что я спрашиваю… Включи изет-функцию!

– …

– Не хочешь?.. Что случилось?.. Вы же собирались на отдых в горы!

– …

Калина слушала Дашу и не сводила с мужа больного взгляда. В каждом слове, в каждом судорожном выдохе магини, узнавая себя. Когда-то «заботливые» друзья Виджея предложили фири-гахум роль любовницы, потому что она не соответствовала статусу альфы из-за своего бесплодия. Предложили уйти в тень. Стать тенью, без стыда, без уважения и без будущего. Кошка и врагу не пожелала бы того, что довелось пережить ей, чтобы обрести своё счастье. Рука сама скользнула на округлившийся животик.

– Что ты ответила Воронцову?

– …

– Я и не сомневалась.

Кошка ждала, что девушка скажет ещё что-нибудь, но в трубке воцарилась тишина – мучительная, давящая, болезненная. Оборотница понимала, Даша не жалеет о своём решении: слишком чистой и правильно воспитанной она была, чтобы согласиться на роль тайной любовницы. Но кошка даже боялась представить, каково сейчас этой девушке. Скорее всего, Даша по косточкам разбирает себя! Ищет причину именно в себе! Бедная девочка!

– Я прилечу к тебе.

– Калина, не надо. Я справлюсь… – говорила Даша чётко, уверенно, вот только голос был сухой и безжизненный, как пепел.

Кошка сморгнула выступившие слёзы.

– Я знаю, что ты чувствуешь… Ты не будешь одна. Не сейчас!

Оборотни прилетели вечером. Я приветливо улыбнулась кошке, топтавшейся на пороге.

– Проходи!

А сама заглядывала ей за спину, ища остальных: чтобы альфа отпустил жену одну в столицу, где живут преимущественно маги? Никогда! Значит, должен быть или он сам, или один из бет.

– Джей с Рустамом задержались на улице, – пояснила женщина и добавила: – Они потом подойдут.

Фири-гахум вглядывалась в моё лицо с такой тревогой! Казалось, она готова осмотреть и ощупать меня с головы до пяток, чтобы убедиться в моём здоровье. Как мама, честное слово!.. После смерти бабушки я окончательно повзрослела: привыкла быть одна, не рассчитывая на поддержку семьи. А потом стала сильной ради Лины. Но сейчас я почувствовала себя маленькой девочкой, прибежавшей за утешением к матери. Слёзы сами хлынули из глаз. Возможно, мне надо было выплакаться и вместе со слезами выпустить из себя обиду и разочарование. А возможно, всё куда проще и я обычная размазня…

– Поплачь, – шептала оборотница. – Не держи боль в себе.

Слёзы быстро иссякли, но мне стало легче. Ощущение – как после дождя: сначала вроде зябко, неуютно, спрятаться хочется, а потом легко и дышится по-другому.

– Мама, ты опять плачешь? – Лина подёргала меня за подол.

Я торопливо вытерла лицо и через силу улыбнулась дочке.

– Немножко.

– Опять больно ударилась? Как вчера? – без злого умысла сдала меня малышка.

– Крошечка, ты лучше посмотри, кто к нам в гости пришёл!

Калина заулыбалась, присела перед девочкой, с удовольствием целуя детские щёчки.

– Привет, ангелочек!

Но взгляд, направленный на меня, был серьёзный. Оборотница догадалась, что такие срывы случались у меня часто.

– Так!.. – она уперлась руками в бока. – Собирайтесь! Мы летим в Степь!

Я замотала головой.

– Не-не-не! Зачем, Калина? Я справлюсь! Надо лишь время.

– Да, надо лишь время, – кивнула женщина и заметила: – Только что-то мне подсказывает, что если ты останешься здесь, то этого времени понадобится очень-очень много. Намного больше, чем у нас в Иринге.

Калина позвала мужа и, едва тот переступил порог, озадачила.

– Джей, девочки летят с нами.

Тандекар невозмутимо пожал плечами.

– Деви будет рада. Да и остальные, думаю, тоже.

А я… Я захотела улететь из Паг-Авита, где слишком много и часто стали говорить о красивом романе принцессы и наследника старинного рода, где с каждой газеты мне улыбалась счастливая Виктория и уверенный в себе лорд Воронцов.

Мы с дочкой собрались быстро. Линочка уже нетерпеливо подпрыгивала в прихожей, держа Калину за руку. Я окинула взглядом свой дом, который был дороже всего, но сейчас душил свежими воспоминаниями об Артёме, и решительно закрыла за собой дверь.

Под мерный гул автолёта и тихие голоса оборотней Лина уснула, удобно устроившись у меня под боком. А за ней задремала и я. Сквозь сгущающуюся пелену сна услышала приглушённый разговор.

– Надо предупредить Милу, что мы летим не одни, – шепнула Калина.

– Не волнуйся. Я велел слугам приготовить гостевую комнату ещё перед отлётом, – отозвался Виджей.

– Как? Ты не мог знать! – удивилась фири-гахум.

С переднего сиденья послышался тяжёлый вздох альфы.

– Если бы ты не позвала девочек, я бы сам предложил им погостить у нас.

– Да, у них в доме давящая энергетика, – признала кошка.