I will always choose you (СИ)

Я и сам того не ведая начал привыкать к ней. Я наслаждался ее присутствием, ее ненавязчивой болтовней, вечным сарказмом. Я стал ловить себя на мысли, что распивать чай в кабинете одному становится тоскливо. Я специально стал покупать только зеленый. Потому что она его любила. Когда на празднике в Тросте она отбила меня от навязчивой горожанки, ласково назвав дорогим, я понял, что попал. Я вдруг резко пожелал, чтобы это было не притворством, а реальностью. Когда я в баре увидел, как она зажимается с этим боровистым я испытал жгучее желание сломать ему все конечности. Тогда я впервые испытал это страшное чувство — ревность. Я жутко хотел быть на его месте, чтобы так же свободно подойти и обнять и получить такие же искренние объятия в ответ. Я убедился, что снова привязался к кому-то и это меня дико пугало. И мой страх был оправдан. Наблюдая как она совершает нелепые промахи на тренировках, я все больше убеждался, что она не вернётся назад с этой вылазки. Поначалу она действительно подавала надежды и я сообщил об этом Смиту, но после переноса выхода за стену, ее умения словно сошли на нет. И меня это чертовски выводило из себя. Постарался свести все общение с ней к минимуму, убеждая себя, что так мне быстрее станет всё равно. Но мне не было все равно на неё. И когда я уже в край заебался наблюдать за ее искореженным от боли лицом, что вызывало дезориентированность в действиях с приводом либо в рукопашке, я принял решение отстранить ее от вылазки. И кто же знал, чем это обернётся. Когда я почувствовал, что ее тело обмякло, я быстро присел напротив нее и с диким страхом наблюдал за ее лицом. С широко распахнутыми глазами она смотрела сквозь меня, не выражая никакой эмоции. Словно находилась в трансе. Мои попытки привести ее в себя не увенчались должным успехом и я поспешил отнести ее к Ханджи, чтобы она помогла разобраться с этим дерьмом. Когда я прикоснулся к ней, будучи в кабинете учёной, меня просто парализовал дикий ужас от ее искаженного лица и крика полного невыносимой боли и отчаяния. Она кричала долго, пока из ее рта не перестал исходить хоть какой-то звук. Я беспомощно смотрел на Эрвина, которого встретил по пути к кабинету Ханджи. Я впервые ощущал себя слабым и бесполезным, потому что я не знал, как ей помочь. И мысль о том, что причиной такого срыва был я, меня просто уничтожала. Но все же разумом я понимал, что дело тут в другом и я старался это выяснить у нее лично. После долгих изнуряющих поисков я уже от безысходности направился в подвал и с удивлением обнаружил ее сидящую на полу. Она была разбита. Такой я ее еще никогда не видел. После того как она назвала меня по имени, во мне словно, что-то всколыхнулось. Что-то давно забытое, но невыносимо больное. Я не знал, как ей помочь, но я хотел быть рядом с ней в этот момент, хотел поддержать. Но я сам будучи эгоистом установил эту дистанцию между нами и она не стала мне открываться. Я понимал, что это заслуженно.

Я больше не предпринимал попыток узнать, что это было. В тайне надеялся, что это все накопившиеся за долгое время нервы и она желает забыть этот день как страшный сон. После вылазки я все больше убеждался, что мне ее не хватает. Не хватает той близости, что у нас образовалась раньше. И я не сдержался, я нашел в себе силы с ней поговорить. И она приняла меня. Она все-таки не отвернулась от меня, конченного эгоиста лелеющего свои остатки чувств. Я уже тогда понимал, что люблю ее. Но я не смел даже признаваться себе в этом. Время шло и наше дружеское общение меня полностью устраивало, за исключением одного. Мне дико хотелось ее коснуться, обнять, поцеловать. Я сам поражался, откуда во мне, таком сухаре, могли появляться такие нежные порывы. А причина была только в ней. И все могло бы продолжаться так и дальше, пока я не получил дичайший пинок под зад. Когда в столовой стал невольным свидетелем их с Ханджи разговора. Пазл с ее постоянными брождениями где-то сошелся воедино, когда в ее руках оказался букет цветов. И снова во мне проснулось это жалкое ненавистное мне чувство. Я не имел права ее ревновать, я вообще не имел на нее никаких прав. И решение пришло в мою голову, как само собой разумеющееся. Так дальше просто не может продолжаться. Я либо ставлю на ней жирный крест, оставляя общение на уровне «капитан-подчиненная», либо начинаю действовать. Но червь сомнения в моем решении вгрызался в мозг до боли в висках. «А чувствует ли она подобное ко мне?». Но мои сомнения испарились мгновенно и я окончательно убедился в правильности своего решения, когда почувствовал, что она ответила на поцелуй. Все вдруг отошло на второй план. Все мои страхи, сомнения, вся эта внутренняя борьба.