И залпы башенных орудий...

— Очень приятно, мадемуазель! — галантно поклонился Вайнштейн. — Давненько я не видел рядом молодой и красивой девушки!

— А где вы такую видите? — кокетливо удивилась Клод. — Неужто имеете в виду меня?!

— Ужто, ужто! — засмеялся Вайнштейн, чувствуя, как годы валятся с расправляемых плеч, как легче и приятней дышится рядом с этим стройным, миловидным существом. — Знаете, что первым бросилось в глаза на улицах? Женские прелести! Раньше на платьях тоже делали разрезы, но не до пояса! А прозрачные платья? Это считалось неприличным…

— Что же в этом неприличного? — изумилась Клод.

— Ну, должно быть, это было связано с религиозными пережитками.

— Но я, же не хожу голой! — возмутилась Клод. — У меня тоже есть прозрачное платье.

— Диди, вы прелесть! — улыбнулся Вайнштейн. — Я не был на Земле долгих сорок лет. И прошу простить меня.

— Вот девчонки! — неодобрительно покачал головой староста. — Одними нарядами голова забита!

— А вот и не одними! — показала ему язык Клод. — Между прочим, у меня восемь баллов по астронавигации, а кое-кто и шести не набрал!

Борщев насупился.

— Не ссорьтесь, — сказал Вайнштейн. Клод чопорно кивнула Борщеву, взяла профессора под ручку и с независимым видом зацокала каблучками.

Староста провел Олега Ивановича в просторную аудиторию — амфитеатром возносились ряды скамей и столов-пультов, за лекторской трибуной на подиуме распахивался огромный экран. Ряды были плотно забиты курсантами со всех факультетов — командирского и штурманского, инженерного и станционного, космодромного обеспечения и дистанционного управления. Весь первый ряд был занят преподавателями-звездолетчиками, старыми космическими волками. Многие парни в форме с погончиками стояли в проходах, стайка девушек теснилась у огромного окна, поближе к трибуне.

— Без меня не уходите! — строго сказала Клод. — Хорошо?

— Хорошо, — согласился Вайнштейн, и девушка ускакала к подружкам.

Борщев провел профессора на трибуну и громко оповестил собравшихся:

— Сегодня у нас в гостях сам Вайнштейн, Олег Иванович!

Староста первым захлопал в ладоши, и вся аудитория, включая ветеранов, подхватила этот старинный жест одобрения. Переждав шквал аплодисментов, Вайнштейн сказал:

— Не в доброе время мы встречаемся, друзья, но что же делать? Идет война, она все ближе и ближе к Земле, зримо нарастает прямая и явная угроза… Я не знаю, как донести до вас мои тревоги, мои опасения. Пожалуй, я просто расскажу о том, что с нами приключилось…

Вайнштейн сжато, но точно описал злоключения, выпавшие на его долю вплоть до встречи с экипажем «Доннара», а потом Борщев помог ему вставить кристалл в транслятор, и экран за спиною профессора расцветился красками любительских съемок Гумм-на-Взата. Захват крейсера (старые волки одобрительно крякают). Страшные экспонаты себумских «коллекционеров» (девушки бледнеют, парни сжимают кулаки). Спасение базы на Алте. Бой с флотом прикрытия. Битва с мегадестроерами.

Совсем немного времени демонстрировалась кристаллозапись, но для курсантов и преподов она стала ужасным открытием.

— Мне нечего добавить к увиденному вами, — строго проговорил Вайнштейн. — Земле грозит страшная опасность, и наш долг — встать в строй ее защитников! Вы уж простите за высокий штиль — «долг», «строй»… Просто… Мы не герои и на подвиги не рвемся. Мы — живые люди и боимся смерти, но что, же делать?! Себумы не оставили нам выбора — или мы победим их, или они истребят нас! Всех, до единого! Какой уж тут выбор… Вот мы с Виктором Середой и бросились бить в колокола, поднимать человечество! Признаюсь честно — я почти не верю, что у нас это получится, но хоть совесть будет чиста. Я сделал все, что мог, и врага я встречу на передовой, лицом к лицу или что там, у себумов вместо лиц… Я не боец, и толку от меня будет мало, но я буду стараться. А вот вам, друзья мои, прямая дорога в Доброфлот! У нас мало военных кораблей, а пилотов еще меньше! Некому занимать боевые посты! А теперь решайте…

Курсанты молчали. Потом поднялся седой звездолетчик с серыми пятнами ожогов на лице и забасил:

— А чего тут решать? — он обернулся, оглядел аудиторию и сказал: — Все выходим! Кто домой — привет родным! Кто на войну — собираемся в спортзале штурманского факультета!

Курсанты оживились, задвигались, повалили в коридор. Вдруг оттуда донесся крик:

— Тут ПНОИ! Мы их задержим!

За дверью заблистали голубые вспышки парализаторов, крики умножились, поднявшись на пару октав. Клод подскочила к растерянному Вайнштейну, ухватила его за руку и потащила за собой в подсобку.

— Бегите! — крикнул седой. — Мы вас прикроем!

Задвинув двери, Клод метнулась к окну и подняла раму.

— За мной! — проронила она, спустилась на широкий карниз и пошла боком к навесу над запасным выходом. Олег Иванович поспешил повторить ее путь. Соскочив на гудящий навес, он подбежал к краю и спрыгнул вниз, на траву газона. Земля ударила весьма ощутимо, напоминая — восьмой десяток пошел!

— Скорей! — крикнула Клод и побежала к арке, в тени которой поблескивал глайдер, похожий на гладкую, обкатанную гальку. — Садитесь!