И занавес опускается (ЛП)

Пока мы быстро просматривали письмо, он присел на край редакторского стола.

Первую нестыковку заметил острый взор Алистера.

— Автор подписал это письмо вторником, — Алистер указал на верхний правый угол. — И ваш собственный штамп на письме подтверждает, что вы получили его во вторник.

Он ткнул пальцем в поставленную второпях ярко-красную печать: «Вторник, 13 марта».

— Но сегодня пятница, шестнадцатое число. А мы считали, что вы получили это письмо только сегодня утром.

— Вообще-то, — смущённо признался Ира, — мы получили его во вторник. Но решили, что это шутка. Мы получаем кучу писем от психов, которым больше нечем заняться.

— Тогда зачем вы его сохранили? — поинтересовался Алистер.

Ира пожал плечами.

— Если честно, то абсолютно случайно. Им занимался Фрэнк, а он у нас бережливый. Никогда не выбрасывает вещи, пока его кто-то не заставит. Ведь так, Фрэнк?

Они с репортёром обменялись заговорщицкими взглядами.

В тот момент я перестал доверять им обоим. Они делали вид, что идут на сотрудничество с нами, но на самом деле совсем не помогали.

Я изо всех сил пытался скрыть свой гнев, когда осознал, что жизнь Анни Жермен можно было спасти, если бы они восприняли серьёзно это письмо.

— Сегодня утром нам птичка на хвосте принесла новости о том, что вы нашли в театре «Гаррик». И тогда Фрэнк вспомнил об этом письме и показал его мне, — произнёс Ира.

— И что это была за птичка?

Мои глаза продолжали изучать лежащее передо мной письмо.

— Та, что работает в театре и получает солидные деньги за хорошие новости. Но я думаю, вы понимаете, что мы не выдаём свои источники, — излишне любезно ответил Фрэнк.

Я пристально посмотрел на Фрэнка, пытаясь понять, не послышался ли мне в его фразе сарказм.

Не все репортёры были одинаковы. Большинство из тех, кого я знал, руководствовались скорее не журналистскими принципами, а личным отношением. Они защищали свои источники, только если это было им на руку. А если нет, они сдавали их без малейшего колебания.

В «Таймс» тяжело работали, чтобы заслужить репутацию издательства серьёзных и проверенных новостей, но сложно было понять, насколько полно Фрэнк следует этим нормам.

— В театре «Гаррик» не было репортёров, — произнёс Малвани на повышенных тонах. — Я там был и знаю.

Фрэнк склонил голову на бок.

— Возможно, я заскочил на минутку, чтобы навестить свой источник.

Мы с Малвани переглянулись.

Это вполне могло быть правдой. Стараясь держать произошедшее в тайне, Малвани не поставил перед входом в театр ни одного полицейского. Естественно, такой опытный репортёр, как Фрэнк, мог додуматься воспользоваться чёрным входом.

Малвани поднялся со стула.

— Вы… вы же знаете, что находиться на месте преступления без разрешения противозаконно, — яростно произнёс он.

— Не горячитесь, капитан, — Фрэнк успокаивающе поднял руки. — Я просто поговорил с парочкой уборщиков за кулисами. Я не подходил к сцене, где она была убита. К тому же, я решил, что лучше сначала связаться со своим редактором и согласовать наши действия в свете полученного письма.

— Вы были там. Вы могли поставить нас в известность и сэкономить нам время, — с горечью произнёс Малвани.

Фрэнк лишь пожал плечами.

— У меня с собой не было письма.

— Но девушку убили…

Я прервал Малвани, пока его ярость не сорвало их и так неохотное сотрудничество.

— Давай внимательнее взглянем на письмо.

Малвани сдержал гнев и сосредоточился на письме, адресованном главе «Таймс».

«Дорогой мистер Охс,

Это ваш шанс на самую крупную статью дня. Ваша работа? Что ж, вы должны опознать возможность, которую я готов вам предоставить. Я приготовил новое представление для сцены. На прошлой неделе я уже провёл прослушивание на главную женскую роль, и должен вас уверить — она прекрасна.

А свершится дебют её в пятницу в театре Гаррика.

Девушка не будет бояться сцены, ведь я очень деликатен.

Жизнь я создаю из смерти, подобно богу, и красоту, и

Дивное очарование, подобно скульптору, там, где их нет.

Если вы готовы — лицезрите моё произведение искусства!

Только лишь во имя прекрасного созидания».

Письмо было подписано «Искренне ваш».

Письмо было не таким, как я ожидал, и у меня в голове крутились десятки вопросов. Только я их, естественно, не стану задавать прямо перед Зальцбургом. Придётся подождать, пока мы от него отделаемся.

— Вы заметили акростих⁵? «АД ЖДЁТ»?

Похоже, Алистер даже не заметил, что произнёс это вслух.