И занавес опускается

Я быстро доел завтрак, вышел из парка, пересёк Вашингтон-Сквер и очутился в квартале, где в пансионах и отелях жили актёры, музыканты и художники.

Отец сказал, что я смогу найти Молли в трёхэтажном здании из красного кирпича, которым владеет мадам Пинош.

Актёры и актрисы, писатели и художники — все они ещё были дома в такой ранний для них час и собрались в гостиной на первом этаже. Меня же провели в уединённую комнату и пообещали, что мисс Хансен скоро спустится.

Молли не удивилась, увидев меня.

— Полагаю, ваше любопытство взяло верх, — произнесла она, широко улыбаясь, и села напротив меня на диван.

Я тоже присел, неловко скрестив ноги и пытаясь всунуть их между диваном и низким кофейным столиком.

Очевидно, эта комната предназначалась для свиданий — диваны были расставлены друг напротив друга, но при этом между ними сохранялось достаточное для соблюдения приличий расстояние. И мебель здесь была предусмотрена для мужчин, ниже меня ростом.

Молли искоса посмотрела на меня.

— Прошлым вечером вы заявили, что дело закрыто, и не нуждаетесь в моей информации. Не расскажете, что изменилось?

— Скажем так: вчера у меня был тяжёлый день. Я ведь имею право передумать?

— Говорят, это прерогатива женщин. — Она снова улыбнулась, глядя на меня. — Но я не против.

Я попытался выпрямить затёкшие ноги.

— Вы сказали, что располагаете информацией, относящейся к моему делу. Это по поводу одной из последних жертв?

— Нет, — покачала она головой. — Помните, прошлым вечером я рассказала вам, что Анни встретила нового мужчину? Того, кто, по её мнению, готов был сделать из неё звезду?

Она перевела дыхание.

— В общем, мне кажется, что этот же человек последнее время появляется у чёрного выхода. Он уделяет много внимания и мне, и всем остальным актрисам.

Я не перебивал, давая ей закончить рассказ.

— Конечно, я не могу с уверенностью сказать, является ли он тем же человеком, с которым встречалась Анни.

Мисс Даунс и мисс Биллингс тоже «уделяли много внимания»…

Но Молли об этом не могла знать.

Я сохранял невозмутимое выражение лица.

— Может, всё дело в том, что я знаю, что произошло с Анни, — продолжала Молли, — но этот человек заставляет меня чувствовать себя неуютно.

— Каким образом?

Она замолчала, пытаясь подобрать слова, и я попытался натолкнуть её на мысль.

— Может, он кажется вам слишком знакомым? Или у вас такое чувство, что он знает о вас больше, чем должен?

Она задумалась.

— Это странно, но он выглядит увлёкшимся и безразличным одновременно. Он приносит цветы после каждого выступления и мне, и другим девушкам, но при этом я не чувствую, что кто-то из нас ему нравится. Всё так, словно он просто ждёт, какая же из девушек его быстрее поощрит на дальнейшие действия.

— А вы… Вы «поощрили»?

Надеюсь, она хоть на минуту забудет, что я — сын своего отца. Не хотелось бы, чтобы она солгала мне или о чём-то умолчала, ведь мне, по сути, было плевать на их с отцом отношения. Я знал лишь то, что их желания в этом вопросе совпадали, но отец, как истинный бабник, в любую минуту может обратить свой взор на другую.

Но если она и солгала, то не так, как я ожидал.

— Я могу его поощрить, если хотите.

Она вскинула голову, но затем тотчас отвела взгляд и покраснела, когда поняла, как выглядели её слова со стороны.

— Только если это поможет вашему расследованию, — неуверенно добавила она.

— Моему расследованию поможет любая деталь, о которой вы вспомните, — мягко ответил я, — например, его имя или описание внешности.

Казалось, Молли удивлена такими простыми, в сущности, вопросами.

— Обычный парень: гладко выбритый, молодой, двадцать пять-тридцать лет. Светло-каштановые волосы — или тёмно-русые, это уж как описать. Одет хорошо, уверен в себе.

— А как его зовут?

Молли на секунду задумалась.

— Кажется, одна из девушек называла его Дэниелом.

У Чарльза Фромана есть брат Дэниел. Я вспомнил, что читал о нём в досье.

Хотя, нет никаких оснований полагать, что мужчина, которого описывает Молли, назвался настоящим именем.

— Как он подписывает карточку в букетах?

Молли усмехнулась.

— «Пылкий поклонник». Он для всех подписывает карточки одинаково.

Я рассмеялся.

— Похоже, такта ему не хватает. У вас ещё остались открытки, которые он посылал вам?

Она покачала головой, и на её лице проскользнуло виноватое выражение.

— Я их выбросила. Но я могу сегодня вечером поспрашивать других девушек.

— Буду очень признателен. И если он появится на сегодняшнем спектакле…

Она вскинула голову.

— Вы придёте сегодня в театр, чтобы самому всё увидеть?

— Возможно. Если у меня не получится, а отправлю того, кому доверяю.

Я поймал её разочарованный взгляд.

Но пока она не сказала мне ничего, что заставило бы меня околачиваться возле чёрного входа театра вместо того, чтобы расследовать более вероятные версии. Странный посетитель, которого она описала, был больше похож на фаната сцены, и ничто не указывало на то, что он — тот же самый человек, который преследовал и убил трёх актрис.

Алистер был прав: это всё равно, что искать иголку в стоге сена.

Я решил дать Молли ещё один шанс.