И здесь граница

Частенько тревожное гудение зуммера останавливало ефрейтора, но тревоги все были ложные. То по соседству с яблоней оказывалась дырявая, бог весть сколько пролежавшая здесь кастрюля, то обнаружили зазубренный осколок, извлекли и хвостатую мину от ротного миномета.

Переступая через лужи, Кублашвили из конца в конец обошел усадьбу Фомичева. Особенно его внимание привлек заброшенный колодец. От навеса остались лишь два покосившихся столба. Цепь на вороте поржавела.

«Надо бы проверить… — И сам себя передразнил: — Надо бы, надо бы… Обязательно проверить колодец!»

Не один десяток ведер воды выкачали Кублашвили и Денисов. Когда ведро стало задевать о дно колодца, Денисов заглянул через сруб.

— Метров шесть, а то, пожалуй, и все семь наберется… Сейчас спущусь. Мне недолго, — и по своему обыкновению добавил: — голому одеться — только подпоясаться.

— Наверное, лучше мне, — возразил Кублашвили. Денисов недовольно посмотрел на него, недоуменно повел плечом.

Кублашвили расхохотался.

— Можно подумать, что там, — он кивнул на колодец, — ждет шампур карского шашлыка и стакан старого выдержанного вина. Поверь, друг, с удовольствием уступил бы тебе эту честь, но ты вон какой силач, одним пальцем меня вытащишь, а мне придется звать на помощь.

— Ла-а-дно, пусть так, — нехотя согласился Денисов.

Воды на дне колодца было чуть ниже колен. Кублашвили зачерпывал воду ведром, доливал консервной банкой.

— Готово! Тащи!

Ведро, раскачиваясь, ползло вверх, ударялось о позеленевшие влажные стены, и тогда на голову Кублашвили выплескивалась ледяная вода. Она просачивалась сквозь гремевший, будто он из жести, брезентовый плащ, струйками текла по спине, хлюпала в резиновых сапогах.

Вскоре на Кублашвили не осталось ни единой сухой нитки. Зуб не попадал на зуб, от холода ломило онемевшие пальцы.

«Вычерпываем, вычерпываем, а воды вроде бы не убывает» — подумал он, прислоняясь плечом к стене колодца. Закрыв глаза, представил себе залитую мягким зеленым светом от абажура уютную комнату. За столом дочурка, вопросительно поглядывая на мать, Спрашивает: «Ну где же папка? Где наш папка? Он что, не приходил с работы, не ночевал дома?» — «Придет, придет твой папка, не беспокойся, Тамара. Передавал, что немного задержится…»

Неля берет в руки глазурованную кринку с молоком. Корка плотная, желтовато-красная, чуть сморщенная…

Кублашвили проглотил слюну. Ладно уж с тем молоком, сейчас бы стаканчик чайку да погорячее. Однако за дело! Готово, тащи! Где ты там, Денисов?

Наконец-таки настал конец этой адской работе. Кублашвили опустился на корточки и негнущимися пальцами стал шарить в холодной жидкой грязи.

Под руку попало что-то округлое, скользкое. Бр-р-р! Кублашвили невольно содрогнулся и отдернул руку.

Не в силах побороть в себе чувства гадливости, встал и подковырнул носком сапога. Закрученный медной проволокой кусок велосипедной камеры оказался довольно тяжелым. Камни, что ли? Не иначе как ребятишки баловались.

Кублашвили отмотал проволоку и ахнул. Вот же дошлый этот Фомичев! Со стороны посмотреть — тихоня, а на самом деле жук будь здоров! Пробу ставить негде!

Нет, не напрасно они с Денисовым выкачивали воду из заброшенного колодца, не зря сам он промерз до костей. Долго возились, но зато раскрыли еще одну тайну. Старая велосипедная камера была до отказа наполнена золотыми монетами.

— …А всего обнаружено… — напряженно звенящим голосом произнес майор Дудко. — В монетах и слитках…

Понятые переглянулись. Один из них, вислоусый дядька, не выпускавший изо рта прокуренный янтарный мундштук, бросил сердитый взгляд на Фомичева.

— Ничего себе! Не от трудов праведных…

Второй понятой, поджарый старичок с растрепанным мальчишеским хохолком и отечными мешками под глазами неодобрительно покачал головой.

— М-да-а… Вы только подумайте: столько золота! Ну и соседушко у меня… А еще плакался, что жить не на что, хлеба вдоволь не наедается, концы с концами едва сводит…

Фомичев отвернулся, словно стало нестерпимо больно глядеть на все эти сотни золотых пятерок и десяток, уже не принадлежащих ему. По сизоватой щеке покатилась крупная слеза…

Дача в стиле рококо

1

Крупными угловатыми буквами Кублашвили написал: «Операция на усадьбе Фомичева…» — и, прикрыв глаза рукой, задумался.

Опять припомнилось прошлое. Вот он выбрасывает лопатой землю из двухметровой ямы… На фоне тесного квадрата серого неба видит утомленное лицо Денисова, вытаскивавшего бесконечные ведра воды…

Да-а, такое оставляет глубокий след в памяти.

Хорошо, что разоблачили Фомичева — агента гестапо, валютчика. Арестованы и связанные с ним дельцы.

Но один ли он, Фомичев? Далеко не один. Взять хотя бы те подметные письма. Они тоже страничка его биографии…

В тот день он оставался дома вдвоем с дочкой. Как у всякой малышки, внимание ее долго не задерживалось на одном предмете. Тамара задавала десятки всевозможных вопросов, могущих кого угодно поставить в тупик.

Поблескивая быстрыми, темными глазами, неожиданно спросила:

— Папа, вот ты был маленьким?

— Конечно.

— А считалки тогда были?