...и зелень глаз (СИ)

— Вот как. И вы сейчас думаете, что они бы остались живы, если бы я не приказала им присоединиться к армии? Посмотрите вокруг. Кто останется жив, если мы проиграем?

— Простите, Ваше Величество. Я имел в виду, что осталось меньше людей, чтобы вас защищать.

— Сейчас меня не нужно защищать. Я среди своих подданных, они не причинят мне вреда. Я тоже буду помогать, а вы предложите свою помощь в переноске раненых. Может, Ганс и Хенсон тоже ещё среди живых.

После это Микая закатала на ходу рукава и подошла к лекарю. Он тут же начал раздавать указания, не оборачиваясь, а когда увидел, кем только что командовал, то потерял дар речи. Впрочем, королева дала понять, что сейчас не до этого.

Солнце начало клониться к закату, хотя за серыми облаками его почти не видно. За бледной пеленой сияла тяжёлая от запаха крови заря. Микаю мутило. Она уже не различала, что делает и чьи раны промывает. Негнущимися пальцами отжимала чистую тряпку, промакивала кровь и снова опускала в глубокую миску с уже алой водой.

«Река сейчас имеет тот же цвет?»

Рядом положили носилки, и Микая не сразу увидела, кто на них. Брейгон кряхтел и морщился. Адам снова и снова предлагал ему выпить больше макового молока, но генерал отмахивался и держался за раненую ногу.

Микая бросила на неё взгляд и ахнула. От стопы ничего не осталось, клочья плоти были замотаны в повязки и пропитали их кровью. Когда Адам медленными движениями слой за слоем снял ткань, стало ясно, сколь всё плохо.

Микая резко встала и отвернулась, прикрыла рот рукой. К горлу подступила тошнота. Руки трясло, они все были в чужой крови.

— Ланс, — тихо обратился к кому-то Адам. — Проводи королеву в её шатёр.

— Я… могу ещё, — сказала она. Кровь… Микая ненавидела кровь со дня казни Кристиана…

— Почти обо всех раненых уже позаботились… о ком можно, — ответил Адам. — Да ниспошлёт Богиня милосердия на вас благодать за ваши труды, королева. Солдаты этого не забудут.

И снова этот официальный тон. Снова пустые слова, что ничего не значили. Словно всё, что сделала она, ничего значило. «Король сделал ещё меньше. Это запомнят», — утешала мысль, и Микая позволила себя увести.

Её провожал совсем юный паренёк. Пятнадцать лет, может, шестнадцать. Ржаво-каштановые кудри слиплись от грязи, бежевый удлинённый дублет подсох разводами. Но шагал он бодро. Видимо, даже он не в первый раз видел ужасы войны. Хотя выражение лица по-прежнему невинное, чуть оттопыренные уши подчёркивали детскость. Только синие глаза смотрели сосредоточенно и печально.

— Быть может, мой провожатый назовёт своё имя, чтобы я знала, кого благодарить? — попыталась завязать разговор Микая.

Паренёк спохватился. Резко встал и отвесил глубокий поклон.

— Ваше Величество. Лансельм Флорент к вашим услугам. Я оруженосец сира Адама. О, и младший племянник генерала Брейгона. Мне говорили, что мы похожи.

Не похожи. Разве что цветом глаз. Впрочем, Ланс говорил искренне и, кажется, вовсе не хвастался высоким родством. Если Брейгон определил родного племянника в оруженосцы не себе, а Адаму, то он и впрямь всецело доверяет рыцарю. Они расстались у шатра, и Ланс учтиво удалился.

Вскоре вернулась с поникшими плечами и Линн. На лице бледностью застыло потрясение, в глазах страшные воспоминания, которые не сотрёт даже время.

— Это было слишком для тебя? — с сочувствием спросила королева, и Линн странно на неё посмотрела.

— А для вас?

Микая опустила глаза.

— Я думала: я сильнее.

Остаток вечера прошёл в молчании. Линн налила в таз воды, и королева долго умывалась и тёрла руки.

Ещё долго снаружи горели костры и бегали люди. Давно стемнело. Микая почти заснула, как услышала громкий голос со стороны королевского шатра.

Арчивальд стоял как на картине в свете факелов с высоко поднятой головой. Алый плащ всё ещё лежал на плечах, но вместо доспехов нарядный песочный камзол. Голову венчал золотой обруч с рубином — походный вариант короны.

Напротив него стоял генерал Брейгон в кожаном колете поверх рубашки. Левая нога туго затянута в лубок. Рука опиралась на костыль. Из-за раны он слегка сгорбился, но по-прежнему выглядел куда внушительнее, чем Арчивальд. Синие глаза сверкали в свете костров.

— Ваше Величество хочет оставить армию без генерала в разгар войны? — осведомился Брейгон так спокойно, словно спрашивал пустяк.

— Ты проиграл. Зачем моей армии такой генерал?

— Сегодняшнюю битву нельзя было выиграть.

— Мало ли кому там чего нельзя. Ты обязан был победить, но подвёл своего короля.

Высокомерный мальчишка перед могучим воином. На эту картину смотрели многие вокруг и не смели вмешаться.

— Но я милосерден, — продолжал король. — Учитывая твои прошлые заслуги, я не убью тебя. С завтрашнего дня ты отправляешься в отставку, — он кивнул на лубок. — Вовремя, учитывая обстоятельства. Отныне вашим генералом я назначаю себя. Я сам приведу свою армию к победе.

Все ждали слова генерала. Что он скажет? Что сделает? Брейгон уже прославился как герой, когда Арчивальд ещё был в утробе матери. И теперь этот мальчишка так просто перечеркнёт всё?