И зеркало обманет…

Под хмурым взглядом старшего, младший признался, что, какая-то машина скакнула с дороги. И, наверное, из-за него. Даже точно, из-за него. В этот же день, Егор, так зовут старшего, поехал на злополучном джипе в полицию, прихватив с собой перепуганного братишку, трясущегося от страха.

Теперь, несчастный старший брат, делает всё возможное, чтобы младший не попал за решётку. Ему ещё повезло, что в случае со мной, обошлось без трагедии. Стёпа рассказывал, что Егор, хозяин джипа, несколько раз говорил с ним, просил, чтобы мы не настаивали на наказании.

– А я уж сам устрою ему сладкую жизнь, – обещал он грозно. – Митька вырос, как и я, без отца. Отец у нас умер почти сразу, как Митька родился. Производственная авария, умер от полученных травм. Маме было трудно двух пацанов растить. И со мной намучилась, спасибо, уберегла от дурных компаний. Тоже не подарок был в Митькином возрасте. А вот Митьку, мы немного проглядели. Жалели маленького и баловали как могли. Ну, ничего, я займусь им всерьёз, парень то он неплохой, добрый. Учится хорошо. Просто, на спор с друзьями угнал мою машину, решил показать, что он всё может, и меня не спросит. Самостоятельный, едрён-батон!

Стёпа обещал помочь парню, если я не буду против. В этом проблемы не было, тем более, об аварии, я знаю только из рассказов. Сама-то я её вовсе не помню. И зла у меня на мальчишку нет абсолютно никакого.

За машину я не переживаю, тем более, даже не представляю себе эту машину, на которой я, оказывается, постоянно ездила. Ну, не могу я себе никак вообразить, как я веду сама машину. Это же кошмар какой-то. Я вообще машин опасаюсь. Не могу я за руль сесть. Вся моя сохранившаяся память бунтует против этого.

Врачи говорят, это оттого, что я пострадала в аварии, и мой мозг просто отвергает машину в принципе, как таковую, слишком я была напугана, и это является ответной реакцией моего мозга. Пройдёт со временем. Ну, что ж…, наверное, так и есть. Но за руль я садиться больше не собираюсь. Мне и без машины хорошо. Куда надо – Стёпа отвезёт. Ну, или Вера. Папа, бывает, тоже возит иногда. Большинство женщин всё же не водят автомобили и ничего – живут. Обходятся как-то без этого. Да и общественного транспорта в Москве хватает.

Дочка всякий раз приводит меня в полный восторг. Когда я посещаю детское отделение, обожаю держать её на руках. Как я раньше жила без неё? Такая прелестная крошка. От сморщенного красного личика почти ничего не осталось. Мордашка стала гладкой, приятно розовой. Мне она кажется настоящей красавицей. Люблю смотреть на неё, когда она лежит рядом со мной на кровати. Иногда Стёпе позволяют принести её ко мне в палату. Серые глаза внимательно рассматривают меня, когда ребёнок не спит, и мне кажется, что она всё понимает, только ещё не говорит. Всякий раз, когда её уносят от меня, ощущаю, что от меня отрывают какой-то мой кусочек, и я завидую тем мамам, которые лежат в палатах вместе со своими детьми. Я вижу их, когда прохожу мимо палат. Моя же лежит, в детском боксе, в другом отделении. Жалко, что мне не пришлось кормить её грудью.

В последнее время меня преследует непреодолимое желание, постоянно видеть своего ребёнка, и я могу часами простаивать у стеклянной стены детского бокса, с умилением разглядывая свою малышку, внимательно следя за каждым её движением и мимикой крохотного личика. Уже получила несколько раз нагоняй от врачей за это. Мне, видите ли, лежать надо больше, а на ребенка я ещё дома налюбуюсь. Лежать мне уже не хочется, я себя чувствую вполне нормально, правда, иногда кружится голова. Пора мне на свежий воздух, на волю.

Вера часто навещала меня всё это время, принося с собой в палату оживление и надежды. Приходил и Андрей, только его не пустили почему-то. Приходили и мама с папой, я видела, как они переживают за меня, только бодрятся, стараясь не показывать своих переживаний. Навещали и брат Вадик со своей беременной женой Светой. Странно, но у меня такое чувство, что его жену, я в первый раз увидела только из окна палаты, чего не скажешь о ней. Света общается со мной, как будто знакомы мы очень давно. Впрочем, я к этому уже привыкла. Если я сама ничего о себе толком не помню, то не могу же я ожидать такого же и от остальных? Надеюсь, память ко мне вернётся. А пока я старательно делаю вид, что всё у меня хорошо и ничего меня не беспокоит. Иначе, боюсь, меня ещё долго не выпустят из больницы.

Наконец, настал день выписки. Степа примчался с утра, и с нетерпением ожидал, когда нас с дочкой отпустят домой. Он завалил медиков немыслимой красоты букетами и коробками с конфетами. Приехали и мама с папой. Брат с женой ожидали нашего приезда у нас дома, но не выдержали, и тоже приехали встречать.

Когда меня с дочкой, наконец, спустили на первый этаж, для того, чтобы переоделась я и одеть на выписку ребёнка, в окно светило яркое солнце. Было так солнечно, словно на дворе стояло не начало октября, а, по крайней мере, сентябрь. Я счастливо зажмурилась. Какой же, наверное, свежий воздух на улице! Тяжело столько дней не выходить из помещения.