И жили долго и счастливо

— Мой братец прозвал меня так, когда мы были детьми. Потом так же меня звали в колледже. Мое настоящее имя Джоселин, но все друзья зовут меня Джо. Джордж должен был сообщить вам, что я приеду сегодня.

Чейз посмотрел на часы и закрыл глаза от злости, когда увидел число. Теперь все ясно.

— Я думала, он сказал вам, что я женщина.

— М-м. Вы хорошо знаете Джорджа? — спросил Чейз.

— Достаточно хорошо. А что?

— Вы знаете, какое сегодня число?

— Да. Первое апреля… Черт возьми! — воскликнула она, когда поняла, что произошло. — Он же знает, как я не люблю шутки в бизнесе.

— Первое апреля — никому не верю. — Чейз покачал головой. Все получилось так просто и глупо, что он не смог сдержать смех. — Я попался в ловушку. Теперь я понимаю, почему он не разрешил мне встретить вас в аэропорту.

— Вы бы запихнули меня обратно в самолет, да? — спросила она, смущенно улыбаясь.

— С замиранием сердца. — То, что она не закатила истерику, вызвало у Чейза уважение. Хотя это не изменило его мнения о бесполезности ее пребывания здесь. — Это ранчо, здесь люди работают, мэм.

— Пожалуйста, зовите меня Джо.

— Я не собираюсь звать женщину Джо. Как, вы сказали, ваше настоящее имя?

— Джоселин.

— Тогда я буду звать вас Джози.

Ее улыбка моментально исчезла, и глаза перестали смеяться.

— Я не буду отзываться.

Чейз догадался, что в прошлом так ее называл мужчина, нанесший ей обиду.

— Хорошо, тогда я буду звать вас Джо, — сказал он. — В конце концов, это ненадолго.

— Это еще почему?

— Вы же пробудете здесь недолго.

— Почему вы так думаете? Чейз захлебнулся бешенством.

— Я уверен, вы сами это скоро поймете.

— А, это потому, что я женщина? Вы не очень-то высокого мнения о слабом поле, не так ли?

— В общем, вы правы, — выпалил Чейз, опрометчиво позволив проявиться своему циничному отношению к женщинам. — Это длинная история, но…

— Разве мама не говорила вам, что перебивать невежливо? У нее не было времени между прогулками и посещениями гостиных? — съехидничала она, обратив на него убийственный взгляд. — Мне не нравится, что два взрослых человека втянули меня в свои идиотские игры, но я не собираюсь вымещать на вас злобу.

— Вы правы, — сказал Чейз, понимая, что он-то как раз это сделал: все свои эмоции, раздражение и злость он вылил на нее. Но ведь она этого не заслуживала. — Простите, — произнес он очень искренне.

— Мне тоже очень жаль.

Она опустила глаза, но Чейз успел заметить в ее помутневшем взгляде что-то похожее на раскаяние. Странно, но он тоже чувствовал себя виноватым. Теперь, когда все выяснилось, она ему нравилась. У нее был острый ум, и вела она себя очень открыто и говорила все напрямую. Во время разговора она смотрела ему прямо в глаза, и ее не смущало, что он был выше ее почти на шесть дюймов и весил на семьдесят пять фунтов больше.

— Наверное, я должен объяснить, почему вел себя так по-идиотски, — предложил он.

— Вы не обязаны ничего объяснять, — сказала она спокойно.

— Да, я думаю, мне лучше объясниться, почему я вел себя так с вами, — настаивал Чейз. — По соседству расположено ранчо «Рокинг-Ви», которое несколько лет назад стало собственностью какого-то хлыща.

— Я знаю. Они привезли меня сюда из аэропорта.

— Содержать ранчо не самый надежный бизнес в мире. Я не виню Майка Уотерса, он сделал то, что должен был, чтобы сохранить свою землю. Но я устал от скучающих дамочек, которые постоянно забредают на мою землю в поисках ковбоя, с которым можно скоротать время.

— Мне почему-то кажется, что есть какие-то более серьезные причины того, что вы стали таким женоненавистником, чем пара тоскующих без мужского общества женщин.

— Не тратьте время, пытаясь оправдать меня, — поспешил перебить он, чтобы она не слишком приблизилась к истине. — Просто мне осточертело отбиваться от женщин, которые постоянно пытаются поймать меня в свои сети, чтобы потом предъявить в качестве трофея своим друзьям.

— Какой ужас, — поддразнила Джо. — Веками за женщинами охотились, как за трофеями, но времена меняются, и вам это не по душе.

— Я вам прямо скажу, — пробурчал Чейз. — Я к женщинам как к трофею не отношусь.

— Но вы и не считаете, что мы в равных условиях.

— Почему это для вас так важно?

— Вы хотите заставить меня уехать?

— Конечно, но…

— Потому что я женщина и не могу работать бок о бок с вами и с вашими сильными ковбоями, так?

— Да, вы правы, — согласился Чейз. — Я хочу, чтобы вы уехали, потому что вы женщина. Все, что вы сможете делать, — это тревожить кровь и волновать моих рабочих.

— Но я не могу уехать. Я сдала свою квартиру в Нью-Йорке. Мне негде жить до сентября.

— Это не мои проблемы.

— Нет, ваши. Вы заключили сделку с Джорджем. Я хочу получить свою выгоду из этой сделки, а вы пытаетесь увильнуть. Где же ваша хваленая ковбойская честность?

Чейз посмотрел в ее мягкие карие глаза, но он твердо знал, какие муки ему придется испытать, если она проведет следующие пять месяцев в его доме. Это все равно что поставить перед шестилетним ребенком тарелку шоколадных пирожных и, уходя из комнаты, сказать ему, что их нельзя есть. Рано или поздно Чейз обязательно сорвется.