И жили они долго и счастливо

Сам Волк предпочитал женщин деревенских, чтобы кровь с молоком, при том зрелых, а ещё лучше молодых вдовушек. Они-то точно понимали, чего он от них хочет, и не ждали ничего окромя того, что он сразу предлагал. А эта… Наверняка у нее всякая глупость в голове. Небось целыми днями сидела у окошка и мечтала о царевиче на белом коне. Вот и домечталась. Что же теперь не радуется? Не устроило, что царевич явился не на коне, а на сером волке? Ну, тут уж ничего не попишешь.

Костёр почти совсем затух. Волк не выдержал, перекатился, обернулся мужчиной — была у него в конце концов и человеческая ипостась, да что там ипостась — кем хотел, тем и становился — и встал на ноги уже одетый. Хорошо быть колдуном, да еще и сильным. Царевна вздрогнула и отпрянула. Волк усмехнулся про себя: вот и правильно. Мало ли в мире недобрых людей, всем доверять — гиблая затея.

— Что ж ты веток-то не подбросишь, все равно ж сидишь, — пожурил он её тихо. И вышло вроде по-доброму, без злости, но девка совсем побледнела. Не подбросила, потому что не знала, что надо, понял Волк. Она небось до вчерашнего дня и не подозревала, что за пределами её дворца есть мир и какая-то жизнь. И костры вот, которые надо поддерживать.

— Не боись, не трону, — хмыкнул он. — А если не подбросишь, огонь погаснет. Замерзнете. Чего не спишь?

Царевна опустила голову и прошептала что-то.

— Да не волнуйся ты, — посоветовал Волк. — Приедете завтра в стольный град, сыграете свадебку, все хорошо будет.

— Кому хорошо? — внезапно с вызовом, которого он от нее никак не ожидал, спросила царевна и вскинула на него пронзительный и ясный взгляд.

В этот момент Волк впервые за два дня их путешествия посмотрел ей в глаза и понял: нет, не дура.

— Батюшка обещал не выдавать меня замуж без моего согласия, привозил мне книги из походов, нашел учителей и обещал взять с собой в море. А что будет со мной теперь? — голос дрогнул в конце, и она снова отвернулась, наверное, не желая показывать слез.

«Ничего», — подумал Волк. Абсолютно ничего из этого, и вообще ничего, и так день за днём. И ему вдруг стало так мерзко на душе, как не было уже давно. Царевна вытерла ладонями щеки и снова одарила его цепким, пытливым взглядом. Прищурилась. И вот теперь лицо ее действительно стало красиво, потому что отразило ум и проницательность. Волк внезапно для самого себя растерялся, а царевна между тем выпрямилась и во вновь разгоревшемся пламени костра стала выглядеть старше и величественнее.

— Это ты меня украл, — произнесла она на удивление спокойно. — Украл как этого коня и как птицу, что вы везете в мешке. Как вещь. Даже не он. А в жены возьмет он. А какой он будет муж? Какой он вообще человек? Он же мне ни слова не сказал, смотрит только. А возьми меня ты в жены. Так ведь будет честнее. И с тобой я хотя бы поговорить успела.

— Не нужна мне жена, — ответил Волк.

— А мне муж! — вздернула подбородок царевна. — Разойдемся в разные стороны, и будет нам с тобой счастье!

Трещал костер, летели в небо искры, шелестела от ночного ветра трава, мелькали в ней светлячки, звонко трещали кузнечики, и где-то далеко громко куковала кукушка. Волк с царевной молча смотрели в огонь, и каждый видел в нем что-то свое.

— Как тебя зовут? — спросил Волк, вдруг сообразив, что они с царевичем были слишком заняты, чтобы задать ей этот простой вопрос.

Царевна помедлила, прежде чем снова заговорить. Наверное, не хотела сказывать свое имя врагу.

— Софья, — наконец подала голос она. — А батюшка Софой величал. А тебя как?

«Не зовут меня, — подумал Волк, — ибо кому охота на себя беду накликать». Но царевна смотрела в ожидании, и пришлось отвечать.

— Славом кличут, — хмуро бросил он.

— Славушка, — ласково попросила Софья, — отпусти меня, а.

Ну вот.

— Ты сама домой не вернешься, — покачал головой Волк. — Лес опасен, а я не смогу тебя проводить. Да и путь отсюда займет не меньше тысячи верст.

— Как же так? — не поверила царевна. — Мы же всего два дня ехали…

— Так вы на мне ехали, — усмехнулся Волк и подбросил в костер еще веток.

— Верни меня отцу! — вдруг взмолилась Софья и схватила его за руку. — Батюшка тебе что хочешь за меня даст. Любой выкуп. Золото, драгоценности, землю… Я не нужна этому… — она метнула в царевича взгляд, полный острой неприязни, и снова обратила взор на Волка. — Он меня как трофей везет. Он забудет обо мне очень быстро. Верни меня домой!

— Я не могу, — рыкнул Волк, отводя глаза и не без труда вырывая ладонь из ее судорожно сжатых пальцев. На коже отпечатались лунки от ногтей. Он уже жалел, что спросил ее имя. Пока царевна была безымянной, о ней можно было думать как о коне и как о птице. Теперь уже так не получалось. — Я не могу, я дал ему клятву служить.

— Тогда просто отпусти меня, я справлюсь, я дойду, а не дойду — так буду знать, что пыталась, — горячо зашептала Софья. — Только не иди за мной и не выдай меня. А как по утру царевич меня хватится, соврешь ему что-нибудь… Что Кощей меня украл.

Волк громко рассмеялся, потом резко оборвал себя. Глянул на царевича, но тот спал как убитый. И к лучшему, а то встанет, и опять с дураком болтать…