И жили они долго и счастливо

Это значит перейти из мира фантазий в мир,

где любовь можно лелеять — лицо к лицу,

кости к костям — питая ее преданностью.

Любить — значит остаться,

когда все в тебе кричит: «Беги!»

К.П. Эстус «Бегущая с волками»

Сказка вторая, в которой все оборачивается не тем, чем казалось.

Глава 1.

Они уже легли спать, когда позвонил Баюн. Финист бросил в трубку несколько «да», «понял» и «хорошо», встал с кровати и начал одеваться. Как и всегда в такие моменты Настя испытала глухое раздражение. Не то чтобы у нее были планы на мужа в эту ночь, но когда муж возглавляет отдел магической безопасности, является главной боевой единицей его оперативного подразделения и по ночам порой бывает дома не чаще, чем днем, спать, просто обнимая его — это уже план.

— До рассвета вернешься? — шепотом спросила она в коридоре, когда провожала его у двери.

В детской спала Яра, и они привычно старались вести себя потише.

— Не знаю, — честно ответил Финист. — Ложись спать. Закончу и напишу.

Он ушел, Настя закрыла дверь на замок, вернулась в спальню, легла в кровать и почти мгновенно провалилась в сон. Раньше ей казалось, что она никогда не сможет спать, пока он на задании, и она не знает, как он и что с ним, но потом она поняла, что спать в такие ночи — единственный способ не сойти с ума, и заставила себя научиться этому.

Она проснулась от того, что в детской заходилась криком дочь, подскочила, ринулась к ней, не разбирая спросонья дороги, больно ударилась ногой о ножку кровати. Ярослава плакала так, будто ей очень больно. Настя решила: упала, наверное, или зовет уже давно, а она отчего-то не слышала, — но Яра рыдала во сне. Она взяла дочку на руки, пытаясь успокоить, но та никак не желала затихать, билась и билась, пришлось разбудить. Глотая слезы, Яра устроилась у нее на руках, Настя принялась качать, пошла в спальню. Свет от фонаря на улице падал на стену напротив их с Финистом кровати. Настя взглянула на висящий на ней кинжал и едва не уронила дочь. Руки онемели, сердце сжалось, пропустив удар, и зашлось от ужаса. По металлу расползалось, стремясь заполнить его целиком, черное пятно.

В том, другом, их родном мире у них с Финистом был дом. Просторный светлый двухэтажный терем, который Сокол построил сам, когда узнал, что она носит под сердцем их первого ребенка. Баюн дважды входил в широкие массивные двери этого дома. В первый раз он принес им счастье, во второй — беду.

Они прожили вместе двадцать пять лет и уже нянчили первых внуков — от среднего сына — Светозара, когда Настя заболела и едва не умерла. Финист попытался вылечить ее сам и не смог, стал искать лекарство и нашел Баюна. Насте всегда казался злой иронией тот факт, что Баюну — этому порождению хаоса и изначальной тьмы — была дана сила исцелять словом настолько огромная, что он даже мог вернуть недалеко ушедшую душу.

— Все, что угодно, — сказал Финист.

— Все? — протянул кот, изогнувшись на своем столбе вопросительным знаком: острые когти впились в металл, узкие черные губы изогнулись в усмешке, — а не боишься давать такие обещания, светлый сын волхва*?

— Нет.

— Что ж… Служба. Любые мои приказы и до тех пор, пока не скажу «довольно». Клянись. На крови.

Финист согласился на условия, и в тот же вечер Баюн спел Настасье свою песню, и ей стало лучше.

Они думали, кот потребует свою награду сразу же, но он ушел, ничего не сказав, и не возвращался долгих пять лет. А потом однажды, без предупреждения и стука, вошел в их дом и коротко изложил свои требования. Соколу надлежало явиться к Лебедь и сказать, что желает служить ей, борясь с темными магами и их колдовством в соседнем мире. А позже Баюн потребует его к себе, и он должен согласиться.

Кот не стал ждать ответа. Финист дал клятву, которую нельзя было нарушить.

Они долго сидели в тишине, когда закрылась крепкая дубовая дверь, что больше не могла защитить их от мира. Все внутри Насти кричало и рвалось, требуя упасть на колени, просить прощения за то, что это из-за нее Финисту пришлось потерять свободу, умолять, чтобы простил. Но она словно оцепенела и не способна была двинуться с места. А потом Сокол порывисто встал и ушел в другую комнату, вернулся с любимым кинжалом, резанул по ладони, подождал, пока лезвие станет красным, прошептал слова заговора. Металл впитал кровь, оставляя клинок чистым, Финист протянул кинжал Насте.

— Вот, — сказал он, — чтобы ты всегда знала, что я жив.

Она послушно взяла кинжал в руки. Сокол вышел на крыльцо, обернулся птицей и долго летал где-то, вернувшись только к утру.

— Ты собрала мои вещи? — спросил он.

Настя не винила его за холодность. Слишком хорошо знала, чтобы понимать: он раздавлен и просто не в состоянии сейчас проявить чуткость.

— Наши вещи, — поправила она.

Финист нахмурился.