И жили они долго и счастливо

Она присела на стул, рядом с кроватью дочери, и задумалась, уносясь мысленно в то счастливое время, когда Аня еще училась в школе, а Вячеслав работал в ИЯФе (институте ядерной физики) старшим научным сотрудником. Женщина не подозревала, что на работе муж получает немалую дозу радиации и знает об этом, соглашаясь на риск ради науки.

Вячеслав надеялся, что сумеет дожить до пенсии, но не рассчитывал пережить выход на нее. Но мужчина недооценил вредоносную дозу радиации и умер от белокровия, когда ему еще не исполнилось и сорока лет, а его дочери едва «стукнуло» пятнадцать. Он успел порадоваться успехам дочери пока она училась в музыкальной школе, но дальше Анне с матерью пришлось жить без кормильца, и теперь в их доме почти никогда не было слышно смеха. Стоило Анне рассмеяться, как Лилия Романовна вздрагивала и осуждающе смотрела на дочь, будто своей радостью та предает память об отце. И Аня почти разучилась смеяться. Сейчас, вспоминая прошлое, Лилия Романовна сказала:

– А ты ведь всегда была хохотушкой, – женщина грустно взглянула на дочь.

– Тогда все было иначе, – Аня тихо закрыла глаза. – Можно, я посплю? Глаза слипаются, сил нет.

– Да, конечно! – спохватился Даниил, – я посижу тихонько рядышком?

– Нет, идите оба домой. Я теперь до утра буду спать. Мам, пожалуйста, иди домой, поспи. Сейчас уже поздно, скоро автобусы перестанут ходить.

– Я буду спать здесь, – ответила женщина. – А ты иди, Даниил. Я тебе потом позвоню, когда она проснется. И завтра иди на учебу. Узнай, что там да как. Может быть, мне нужно ноты занести тому, кто вместо Ани будет выступать на концерте?

– Нет, мама! Я буду играть, время еще есть. Я восстановлюсь. – Девушка посмотрела на Даниила. – Пожалуйста, скажи им, что я буду играть на этом концерте. У меня же только два произведения. Я не подведу Иосифа Рудольфовича. Он столько трудился надо мной!

Даниил ушел домой, а вошедшая медсестра предложила Лилии Романовне поспать на свободной кровати, рядом с дочерью. Парень вышел на улицу и плотнее запахнулся в пуховик. К вечеру температура упала, снег звучно хрустел под ногами. Даниил шел и улыбался. К кому-то любовь приходит весной, но у него первая влюбленность родилась осенью, а надежду на взаимность он получил в предрождественские морозы. И новое, волнующее чувство грело парня лучше всех пуховиков мира.

Он едва успел на последний автобус идущий в сторону дома, но сейчас не расстроился бы, даже если бы пришлось проделать весь путь пешком. Парень чувствовал себя почти непобедимым и не способным устать. Даниил вошел в дом и, сняв верхнюю одежду, направился в спальню.

– Сын, остановись, – почти приказала Галина, – ты не ужинал.

– Ах да, забыл, – спохватился парень.

– Идем в кухню, – позвала мать – мы все уже поели.

По опыту она знала, что, если сейчас не накормит старшего сына, тот уйдет спать голодным. Поэтому женщина сразу вошла в кухню и поставила на стол тарелку с котлетами и картофельным пюре. Помолившись и сев за стол, Даниил оглянулся, быстро встал, взял из ящика нож и вилку, сел обратно и принялся есть. Мать молча наблюдала несколько минут, затем улыбнулась:

– Ты ешь так, будто в топку забрасываешь уголь. Обычно ты можешь оценить мои кулинарные изыски. Разве не заметно, что пюре необычное? Да и котлеты, я сегодня по новому рецепту сделала.

– Прости, мамуль, я отметил, что сегодня ужин просто фантастический, но задумался и ничего не сказал, – спохватился Даниил.

– Ну да, но даже в этом состоянии про нож ты не забыл, – усмехнулась Галина. – Смотри, я под картофельное пюре положила немного яблочного. Поэтому вкус нежнее, – улыбнулась женщина. А в котлеты, кроме привычных ингредиентов, добавила немного томатной пасты, мне показалось, что с ней вкус ярче.

– Нож я взял потому, что просто не хотел случайно запачкаться, – растерялся Даниил. – А вкус и у котлет, и у гарнира действительно очень приятный! Спасибо, мамуль! Ты – просто волшебница!

Галина улыбнулась. Обычно, от Даника она всегда получала самые красивые комплименты. Старший сын умел подмечать тонкости и во вкусах, и в подаче. И сегодня мать была удивлена, что старший сын ел, как растущий подросток Марк. Просто забрасывал пищу в рот и, почти не жуя, проглатывал ее.