И жили они долго и счастливо (СИ)

Сердце словно сжало рукой в ратной перчатке, Кощей сморщился, и Василиса отшатнулась.

— Просто… случилось, — ответил он. — Баюн привлек меня к работе в качестве консультанта, ты начала возмущаться. В тот день у него было особо мерзкое настроение, и в качестве наказания за непослушание он назначил тебя моим куратором. Мы стали общаться. И далеко не на следующий день побежали в ЗАГС.

— И все же? Как?

Василиса смотрела на него в упор, и Кощею почудилось двойное дно в ее вопросе.

— Что именно «как»? — переспросил он.

— Как ты меня заставил? Что это? Зелье, заклятие, шантаж?

— Василиса…

— Ты правда думаешь, что я поверю, что изменила свое мнение о тебе настолько, что добровольно согласилась выйти за тебя замуж? Надеюсь, это хотя бы не магический брак. И в круг волхвов мы не вставали?

Кощей медленно покачал головой.

— Прекрасно. В таком случае эта проблема легко разрешима. И поскольку я наконец очнулась от твоих чар…

— Не было никаких чар…

— Ну да, конечно, — она лихорадочно засмеялась. — А небо зеленое!

— За последние двадцать лет я ни разу не позволил себе принудить тебя к чему-либо, — нахмурился Кощей.

— То есть хотелось, да? — сощурилась Василиса.

— Послушай, тебя опоили зельем. И я знаю, как снять его действие.

— Да ты что. И как же?

Кощей сделал глубокий вдох, собираясь с силами.

— Старый, проверенный способ, — хмуро ответил он. — Поцелуй.

Мгновение Василиса смотрела на него серьезно, а потом рассмеялась.

— Ты издеваешься, да? Чтобы я добровольно согласилась поцеловать тебя? Господи, это какой-то бред. Все это — бред, — она замотала головой. — Может быть я просто сплю, и это просто такая вариация кошмара…

Кощей почувствовал, как его сердце пропустило удар.

— Один поцелуй, и все снова станет как было, — мертвым голосом проговорил он.

Во взгляде Василисы проявилась неприкрытая злость.

— Что, заставишь меня? — нервно спросила она, смотря ему прямо в глаза. — Или это не будет считаться? А сколько еще не считалось? А может, я сама стерла себе память, чтобы забыть весь этот кошмар? — ее голос взвился и осекся. Она тяжело дышала. — Так, я забираю вещи и ухожу.

И она направилась к чемодану.

«Конец! Это конец! — пронзительно завизжало то самое внутри Кощея. — Ты потеряешь её! Не дай ей уйти! Пусть все станет как было».

Кощей резко дернулся с места, в два шага пересек разделяющее их расстояние, схватил Василису за плечо и развернул к себе, намереваясь поцеловать… и замер, словно налетел на стену. Страх. Страх упал вуалью на ее лицо, исказил черты, не оставив места ничему другому. Страх съел ее глаза, и растекался от них порослью. Кощей ужаснулся увиденному и в каком-то отчаянном порыве — то ли защитить, то ли оттянуть неизбежное — прижал Василису к себе, обнял и почувствовал, как она одеревенела в его руках. Ее объятия всегда дарили ему тепло, но сейчас она была холодна словно мраморная статуя. От ее волос пахло кедром. Он вдруг вспомнил, как в последнее утро, что они провели вместе, она мыла голову перед завтраком, и спустилась на кухню с мокрыми волосами, а потом минут десять работал фен в ее комнате, а он смотрел на часы, злился и кричал ей, чтобы поторопилась, потому что ему уже нужно было уходить…

— Василиса, — прошептал он ей в макушку, — я не принуждал тебя ни к чему, и не причинял тебе вреда. Я не знаю, насколько ты была счастлива в этом браке, но несчастной ты не была. Во всяком случае, я на это надеюсь. Я бы отпустил тебя, если бы ты попросила, и ты это знала. И то, что не попросила, вселяет в меня надежду. И я отпущу тебя сейчас, но если тебе что-то понадобиться, обратись ко мне сразу же. Обещаешь?

— Отпусти, — едва слышно прошептала Василиса, и в ее голосе Кощей услышал слезы.

Пересохшими губами он поцеловал ее в макушку и разжал руки, тут же отвернувшись, чтобы не увидеть отвращение в ее глазах. Ушел из комнаты, ни разу не обернувшись, и не вышел проводить.

И не полетел ночью, чтобы поцеловать ее во сне.

***

Через две недели Кощей вернулся домой и обнаружил Василису в гостиной. Она сидела на диване и крутила в руках рамочку с фотографией. На этой фотографии с одной из их поездок, сделанной гидом, которому они внезапно очень понравились как пара, у него было недовольное лицо, он терпеть не мог фотографироваться, но он все равно обнимал Василису за талию, словно боялся отпустить ее хоть на шаг, а она смеялась. Отчего-то она любила это фото. Но теперь смотрела на него так, словно там было запечатлено что-то крайне омерзительное, и от этого было больно вдвойне. Кощей невольно подумал, чтобы она сказала о фотографии с регистрации их брака на его столе. Впрочем, возможно, как раз к ней она отнеслась бы спокойно, на ней они были серьезны и даже не прикасались друг к другу.

— Я помню эту поездку, — сказала Василиса без всяких приветствий и подняла на него глаза. — Но тебя там не было. Я ездила одна.

Она поставила фотографию обратно и поднялась. Кощей, так и застывший на пороге, отметил, что она похудела: заострилось лицо и в нем появилась какая-то желтизна, свойственная людям, страдающим бессонницей.

— Плохо спишь? — спросил Кощей.